Александр Соловьев - Жизнь в кайф. Инструкция, которую вы должны были получить при рождении

Тезис Декарта трудно было опровергнуть. Правда, при рассмотрении параллельных субстанций тут же возникал вопрос: если эти две субстанции не пересекаются, то как вообще человеческий ум, относящийся к мыслящей субстанции, может что-то знать о физическом мире? Этот вопрос стал причиной постановки так называемой психофизической проблемы. Известно, что тело влияет на душу, вызывая в ней ощущения, чувства, страсти и т. д., а душа влияет на тело, заставляя его двигаться и работать. Но каким фантастическим образом душа преодолевает расстояние между духовным и физическим? Как душа и тело соотносятся друг с другом? Наука до сих пор не нашла на это окончательного ответа.

Если внимательно посмотреть в корень психофизической проблемы, напрашивается еще один фундаментальный вопрос: как вообще душа, живя исключительно в духовной сфере, узнает о материальном существовании? Пытаясь ответить на этот вопрос, Декарт ввел философскую концепцию так называемых врожденных идей. Он предположил, что некоторые истины (такие как очевидность существования) имеются в сознании человека еще от рождения. Душа каким-то чудесным образом изначально знает о существовании тела. То есть для того, чтобы заявить: «Я мыслю, следовательно, существую», необходимо иметь врожденное представление о бытии, иначе тезис будет бессмысленным.

Если бы Декарт присовокупил концепцию врожденных идей к своему тезису, то тезис выглядел бы как логический парадокс: «Я существую, поэтому способен мыслить. Я мыслю, следовательно, существую». Это заключение тоже не решало бы психофизической проблемы, но зато оно было бы справедливым. Однако, по мнению Декарта, в таком дополнении не было необходимости, поскольку врожденное знание о бытии относится к «простейшим понятиям», к тому, что само собой разумеется. Таким вполне остроумным образом Декарт вынес бытийность человека за скобки психофизической проблемы.

Провозгласив свой тезис как аксиому, Декарт сделал вывод, что ключом к познанию бытия является понимание, а мерой бытия должно служить значение. Этим он нивелировал базисную, универсальную ценность феномена ощущения. Как справедливо заметил немецко-американский философ Ханс Гумбрехт, Декарт «впервые поставил онтологию человеческого существования как res cogitans в открытую безраздельную зависимость от способности мышления» [15].

Говоря об иконографической традиции XV века изображать мир как плоскую поверхность, Гумбрехт акцентирует внимание на аллегорической фигурке на краю картины, символизирующей человечество. Эта фигурка, «эксцентрически размещенная по отношению к миру, есть чисто интеллектуальное, бестелесное существо. Она, так сказать, позволяет себе быть чисто интеллектуальным существом, потому что единственная функция, которая ей назначена, – быть наблюдателем мира, а для такой функции, очевидно, достаточно чисто познавательных способностей» [16].

Упражнение 7. Я и мое тело

Встаньте и закройте глаза. Прислушайтесь к телесным ощущениям. Чтобы усилить приток сенсорных импульсов, поочередно напрягите и расслабьте мышцы во всем теле, пошевелите пальцами ног и рук, несколько раз втяните и выпятите живот. После этого не спеша пройдитесь по телу «лучом сознания» с ног до головы и обратно, как вы это делали в упражнении 3.

А теперь сосредоточьтесь и попытайтесь понять, в каком месте тела находится ваше настоящее «Я» – душа. Где она? В голове? В сердце? А может, равномерно распространена по всему телу?

Чем меньше человек бытиен, тем больше его «Я» удалено от собственного тела. Как правило, центр самоощущения он обнаруживает у себя в голове, а по отношению к телу чувствует себя посторонним наблюдателем. Данное упражнение помогает это осознать.

Вся западная онтология, начиная с XV века и вплоть до наших дней, развивалась, в большой мере отталкиваясь от тезиса Декарта, и все это время взгляды философов продолжали оказывать влияние на общественное мировосприятие.

Со временем cogito-понимание утвердилось в качестве естественной формы существования человека в искусственной среде [17], виртуальность окончательно обрела статус основного жизненного пространства, а сам человек назначил себя властелином этого пространства. «Поскольку человек стал в своем существе субъектом, бытийность – эквивалентом представленности, а истина – достоверностью, постольку человек теперь в принципе распоряжается всем сущим как таковым, ибо сам задает меру бытийности всякого сущего» [18].

Декартова идея деления человека на независимые друг от друга мыслящую и физическую субстанции со временем так популяризировалась, что большинство людей неосознанно проводят невидимую черту между телом и разумом, отдавая, разумеется, предпочтение разуму, как хозяину бытия, способному понять его суть. Эта «ситуация с пониманием является типичным примером амбивалентного состояния современной духовности. С одной стороны, в ней прослеживается стремление сохранить целостность человеческого духа, предотвратить его превращение в чистую “знательность”, в информацию – и спасение видится в переходе от познания к пониманию, а с другой – понимание начинает подменять генетически более фундаментальные пласты человеческого бытия – чувственность, переживание, душу» [19].

Так изначально разумные идеи и благие намерения выдающегося ученого и философа Декарта окончательно узаконили виртуальность и привели к усилению разрыва человека с бытийностью.

Культ разума и туман метафизики

Что важнее в познании бытия – разум или опыт? Ответ кажется очевидным: и то и другое! Между тем этот вопрос долгое время оставался открытым, и особенно много споров вокруг него было в XVIII веке, когда люди увлеклись процессом познания, сделали его источником веры в светлое будущее.

Пройдя сложный путь от естественно-бытийного язычества до религиозной схоластики, оказавшись в глухом экзистенциальном тупике и, наконец, до известной степени освободившись от власти предрассудков, они явственно увидели перед собой новое направление – путь разума.

После смерти Декарта, подарившего человечеству рационалистический взгляд на мир, его идеи были с энтузиазмом подхвачены учеными из разных стран. Среди них было немало выдающихся умов, таких как Лейбниц, Спиноза и др. Вооружившись математикой, логикой, дедукцией, они углубились в исследования, которые вскоре разделились на два направления: научный метод познания бытия и новую (теперь ее называют классической) метафизику.

Наступил век научных открытий и интеллектуальных споров, энциклопедий и справочников, переосмысления морали и зарождения атеизма. Никогда еще человечество не верило с таким трепетом и восторгом в силу знаний, как это было в век Просвещения. Для интеллектуалов и мечтателей наступило время эйфории. Научный и философский поиск сопровождала великая надежда (и даже предчувствие), что не за горами тот день, когда разум поможет человеку обрести исчерпывающее представление о мире, и на основе этого представления можно будет построить идеальное утопическое общество.