Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 2]

гораздо большей степени, чем того заслуживает человек, который просто в течение десяти или чуть более лет не возражал против открытия, совершенного другим. Эта характерная черта д-ра Фрейда проявилась еще раз, когда он -говоря с аудиторией по-немецки, но, в отличие от д-ра Стерна, с продуманной ясностью, - говорил о своей собственной болезни. Д-р Франц Боас,... великодушно уступивший свое место в утренней программе гостям, был в восторге от этой жертвы, и хотя друзья д-ра Боаса утешали себя мыслью, что его выступление заслуживает того, чтобы его подождать, они были рады в первую очередь познакомиться с венцами, которым, по-видимому, справедливо приписывается честь открытия, делающего эпоху.

Кроме того, в этот день были заслушаны стоящие на очень высоком научном уровне доклады по биологии, математике, а итальянский физик Вольтерра сообщил на французском языке о теориях Максвелла и

Лоренца.

В четверг, 9 сентября, широкий спектр научных тем обсуждался в различных секциях. Титченер говорил об экспериментальной психологии, К. Г. Юнг - о Тесте словесных ассоциаций, а Лео Бюргерштейн из Вены («который уже стал любимцем аудиторий Кларка») о совместном обучении лиц разного пола. Адольф Мейер прочел «поразительное эссе» о динамических факторах в dementia ргаесох, лекции же Фрейда нашли восторженных слушателей.

В пятницу, 10 сентября, присутствующих продолжали угощать смесью из лекций на самые разнообразные ученые темы. Фрейд подчеркнул в своей лекции, что его теория является «динамической», в противоположность «эредитарной» (признающей ведущую роль наследственных факторов) теории школы Жане. Юнг надолго заворожил свою аудиторию рассказом о том, с каким успехом он использовал свой Тест словесных ассоциаций при раскрытии преступлений и в обнаружении скрытых причин заболевания. Академическая атмосфера была нарушена в полдень, когда на конференции по вопросам воспитания анархистка Эмма Гольдман, в сопровождении небезызвестного Бена Рейтмана, прервала ход дискуссии.

В субботу 11 сентября, в «Boston Evening Transcript» было опубликовано пространное интервью Адельберта Альбрехта с Зигмундом Фрейдом 238. По словам Альбрехта, Фрейд предсказал, что вызывавшее тогда много толков в Соединенных Штатах движение Эммануэля прекратит свое существование. В качестве пионеров психотерапии Фрейд упомянул Льебо, Бернгейма и Мёбиуса. Он отозвался о гипнозе как о «неудаче и методе, имеющем сомнительную нравственную ценность». Что ка-

-467-

Генри Ф. Элленбергер

сается психоаналитического лечения, то Фрейд сказал: «Я обычно бываю в состоянии применять свой метод только к случаям, являющимся тяжелыми и от которых отказываются другие врачи, считая их безнадежными. Мой метод лучше всего подходит для тяжелых случаев».

В период своего пребывания в университете Кларка Фрейд и Юнг были лично приняты его президентом, Стэнли Холлом. Фрейд заявил в своем вступительном слове, обращенном к президенту, что это его приглашение в Америку было первым официальным признанием его научных усилий, - довольно странно звучащее утверждение, если вспомнить об уже установившемся его признании со стороны Блейлера и сотрудников Бургхольцли.

В это время Юнг как раз отказался от своей должности ассоциированного директора в Бургхольцли. Он целиком отдается теперь частной практике, руководящей работе в только что основанной Международной Психоаналитической Ассоциации и редактированию «Jahrbuch». Создается впечатление, что он полностью соединил свои интересы с судьбой психоаналитического движения.

Психоаналитическая литература количественно возрастала год от года. Фрейд публиковал много статей, среди которых были две из его наиболее известных историй болезни - история Маленького Ганса и история Человека-Крысы. Плодовитыми писателями были и ученики Фрейда, в особенности Штекель, Ранк и Абрахам; было много и других, о которых сегодня, может быть, вспоминают меньше. Более того, не было недостатка в литературе о психоанализе - или в форме беспристрастных обзоров, или в виде полемических сочинений - направленных против психоанализа или берущих его под защиту.

Интересен в этом отношении доклад, прочитанный Фридлендером на Международном Медицинском конгрессе в Будапеште, поскольку он показывает, какие именно возражения вызывал психоанализ:

Во-первых, вместо спокойного доказательства своих положений, как это принято в научных дискуссиях, психоаналитики выступают с догматическими утверждениями, то и дело перемежая их эмоциональными вспышками; психоаналитики не знают себе равных в научном мире по части приравнивания своего лидера, Фрейда, к таким личностям, как Кеплер, Ньютон и Зем-мельвейс, столь же выделяются они и необыкновенной энергичностью нападок на тех, кто не согласен с ними. Во-вторых, вместо доказательства своих утверждений в научной форме психоаналитики довольствуются заявлениями, не поддающимися проверке. Они говорят: «Мы знаем из психоаналитического опыта, что...» - и возлагают бремя доказательств на других. В-третьих, психоаналитики не принимают в свой адрес никакой критики, равно как и

-468-

10. Подъём и становление новой динамической психиатрии

выражения вполне оправданных сомнений, расценивая эти сомнения как «невротическое сопротивление». В качестве примера Фридлендер приводит цитату из Саджера: «Притворная стыдливость врачей при обсуждении ими сексуальных проблем является следствием не столько их нравственных принципов, сколько им самим неведомых психологических предпосылок.... Вместо того, чтобы принять себя в качестве истериков, они предпочитают быть неврастениками. Даже если они - ни то, ни другое, у них (приходится это допустить), возможно, имеется страдающая истерией жена, мать или сестра. Многим совсем не по нутру допустить подобные вещи в отношении своих близких родственников или самих себя, поэтому они предпочитают объявить всю эту теорию в целом несостоятельной и осудить ее априори» 239. Фридлендер соглашался с Ашаффенбургом, что подобная аргументация является неприемлемой для ученых. В-четвертых, психоаналитики не желают замечать того, что было сделано до них или одновременно с ними другими исследователями, тем самым претендуя на роль новаторов. Это как если бы до Фрейда никогда не излечивали больных истерией и не существовало никакой психотерапии. В-пятых, сексуальные теории психоанализа представляются его адептам научным фактом, хотя и недоказанным, вроде того, как это высказано у Вульфе-на: «Все нравственные способности внутри человека, его чувство стыда, его поклонение Богу, его эстетика, его социальные чувства имеют свое начало в подавленной сексуальности». Вульффен напоминает одно место у Вейнинге-ра, когда тот говорит: «Женщина - прирожденная сексуальная преступница; ее сильная сексуальность в случае успешного ее подавления легко приводит к болезням и истерии, а в случае недостаточного подавления - к преступным деяниям; нередко сексуальность приводит ее и к тому, и к другому». В-шестых, Фридлендер протестовал против манеры психоаналитиков адресоваться прямо к широкой непрофессиональной публике, как если бы их теории были уже научно доказанными; поступая таким образом, они добиваются того, что не принимающие их теорий ученые предстают в глазах публики в виде невежд и ретроградов 240.