Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 2]

Рассказчик говорит о том, что, когда ему было три года, его семья вынуждена была переменить счастливую жизнь в сельской местности на более суровое проживание в большом городе. Он вспоминал, как в возрасте двух с половиной лет играл на лугу, усыпанном одуванчиками, с мальчиком и девочкой, своими сверстниками и двоюродными братом и сестрой. Он и его кузен вырвали из рук девочки пучок одуванчиков, собранных ею, и крестьянка дала ей ломоть черного хлеба в качестве утешения. Мальчики также получили куски этого необыкновенно вкусного хлеба. Это воспоминание нахлынуло на него после того, как в семнадцатилетнем возрасте он оказался в маленьком городке, где родился, и очаровал пятнадцатилетнюю девочку в желтом платье. Когда ему было двадцать лет, он посетил своего богатого дядюшку, где снова встретился со своей кузиной из раннего детства; двое молодых людей не смогли влюбиться друг в друга и пожениться, что соответствовало желаниям их старших родственников, не выполнили замысла, который мог бы обеспечить экономическую независимость рассказчика. Значение скрытых воспоминаний, таким образом, состояло в том, чтобы предложить невинную детскую «дефлорацию» как замену взрослого желания и испробовать вкус хлеба как символ экономической независимости. Из этого примера можно понять, что отношение между более недавним событием юности и ранним воспоминанием из детства подобно отношению между «сухим остатком дня» и событиями детства в теории сновидений Фрейда 319.

Большая часть «Психопатологии обыденной жизни» состоит из статей об оговорках, забываниях, описках и других подобных действиях, объединенных общим понятием парапраксии. Хотя источник этих исследований изначально находится в самоанализе Фрейда и наблюдениях, проводившихся им над своими пациентами, эта область не была совершенно новой. Шопенгауэр и фон Гартман уже указывали на такие факты как на

- 109-

Генри Ф. Элленбергер

проявление бессознательного 320. Гете, привыкший диктовать свою работу, однажды проанализировал ошибки, допущенные его секретарями 321. Он обнаружил, что некоторые из ошибок были его собственными, другие были вызваны незнанием секретарем написания трудных или иностранных слов. Но остальные определялись эмоциональным состоянием секретаря. Например, секретарю показалось, что он услышал имя женщины, в которую был влюблен, и он написал его вместо того слова, которое было произнесено в действительности. Во времена Фрейда психология начала исследовать эту проблему. В 1895 году Мерингер и Майер опубликовали материалы исследования оговорок, но обращали больше внимания на произношение, чем на смысловые значения 322. Несколько других источников оказались ближе к подходу Фрейда: один из них - исследования Ганса Гросса, прославленного криминалиста из Граца и основателя судебной психологии 323. В 1880-е годы Гросс систематически исследовал показания свидетелей, обвинял некоторых в намеренных оговорках и подобных им проявлениях и публиковал соответствующие результаты своих наблюдений в статьях и учебниках. Гросс рассказал о человеке, заменившем подлинного свидетеля для того, чтобы представить ложные показания, сначала устные, а затем - письменные. Он выдал сам себя в последний момент, непреднамеренно написав свое собственное имя под фальшивыми свидетельствами. Гросс обнаружил, что фальшивые свидетели неизменно выдают себя, даже хотя бы одним словом, а также своими позами, выражениями лиц или жестами. Существует юмористический роман Теодора Ви-шера, в котором он создал ставший популярным термин «коварство вещей» {Тпске des Objekts ), чтобы описывать злоключения, постоянно происходящие с некоторыми людьми, как если бы маленький демон управлял вещами, пряча или подменяя их 324.

Представление о парапраксиях, если не их теория, было хорошо известно некоторым современникам Фрейда. Карл Краус в своем журнале «Die Fackel» занимался коллекционированием забавных опечаток, показывавших, что наборщик догадывался и невольно предавал истинную мысль писателя. Некоторые писатели свободно пользовались па-рапраксией как приемом настолько очевидным, что не было необходимости объяснять его читателю.

В своем «Путешествии к центру Земли» 325Жюль Верн обрисовал старого немецкого профессора, пытающегося расшифровать криптограмму с помощью своего племянника, тайно влюбленного в дочь профессора, Грюбен. Молодой человек верит в то, что нашел ключ к разгадке, и, к его изумлению, ключ приводит его к такому тексту: «Я влюблен в Грюбен». В книге «Двад-

~ 110-

7. Зигмунд Фрейд и психоанализ

цать тысяч лье под водой» 326тот же автор рассказывает, как профессор Арро-накс ищет гигантские жемчужины на дне моря. Он не информирует своих компаньонов о том, что это место кишит акулами, но, когда рассказывает им о гигантской устрице, говорит, что в ней заключено «не менее ста пятидесяти акул». Увидев изумление на лицах компаньонов, он немедленно воскликнул: «Я сказал, акул? Я имел в виду сто пятьдесят жемчужин! Акулы не имеют никакого отношения к этому делу».

«Психопатология обыденной жизни» была хорошо принята, часто заново редактировалась, увеличивалась в объеме и переводилась на множество языков, а психоаналитики начали публиковать собственные коллекции парапраксий 327.

Четвертым огромным вкладом Фрейда в глубинную психологию стала его книга «Остроумие и его отношение к бессознательному», тема, над которой он начал работать в 1897 году 328. Множество теорий возникло по поводу психологии шуток, комического и юмористического. К работе на эту тему Фрейда подтолкнуло появление книги Теодора Липпса «Комизм и юмор», но воистину отправной точкой стало его наблюдение над опре-деленными чертами сходства в механизмах шуток и сновидении^*.

Фрейд различал в шутках определенные технические приемы и определенную тенденцию (другими словами, элемент формы и элемент содержания). Он обнаружил методы уплотнения, вытеснения, выражения идеи через ее противоположность и т. д., подобные тем, которые применяются в работе сновидения. Что касается тенденций, Фрейд различал безобидные шутки, удовольствие от которых исходило только от используемого технического приема, и тенденциозные, побуждением для создания которых была или агрессивность, или непристойность, или и то и другое. Непристойные шутки подразумевают присутствие, по меньшей мере, трех персон - шутника, субъекта и наблюдателя. Они мысленно выражают желание сорвать одежду или совратить. Шутками наслаждаются, восхищаются как их техническими приемами, так и тенденциями. Тенденциозные шутки, кроме того, помогают нам переносить подавленные желания, позволяя дать им выход общественно приемлемым способом. Два главных различия между шутками и сновидениями Фрейд увидел в том, что сновидения выражают исполнение желания, а шутки удовлетворяют потребность в удовольствии от игры; сновидения - это регрессия от языкового уровня до мышления посредством картин, а в шутках регрессия направляется от логической речи к игровому языку (обращение к игровой функции языка, в которой малыши находят столько удовольствия).