Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 1]

Система, порождавшая такую конкуренцию и множество препятствий, неизбежно приводила к тому, что между соперниками возникали зависть, ревность и ненависть. Но эти чувства приходилось подавлять, дабы поведение соответствовало общепринятым нормам. Это порождало возмущение, очень тонко описанное Ницше и Шелером. Французский писатель Леон Доде дал описание особого типа профессионального негодования, возникающего в отношениях между писателями, которое он называем invidia, но его описание полностью применимо и к отношениям между университетскими учеными того времени. 15Invidia довольно редко перерастала в открытый конфликт между профессорами одного университета. Одним из немногих примеров может служить ссора между профессорами Венского университета Хюртлем и Брюкке. Эти известные ученые жили на территории Анатомического Института: Брюкке проживал на первом этаже, а Хюртль - этажом выше. Хюртль пользовался репутацией одного из величайших анатомов своего времени. Он был очень богат, но при этом не менее скареден и привередлив, за что коллеги его от души ненавидели. Угрюмый, строгий и педантичный уроженец Пруссии, Брюкке ненавидел Вену, и многие его студенты отвечали ему тем же за его строгость. Начало конфликту с Хюртлем положило заявление Брюкке о том, что он собирается читать курс лекций по «высшей анатомии» (hohere Anatomie). Название, которое Брюкке выбрал для гистологии, Хюртль воспринял как личное оскорбление. С тех пор всякий раз, как он узнавал, что Брюкке принимает гостей в своей квартире этажом ниже, Хюртль начинал работать с инструментами, создающими много шума. Брюкке отомстил ему, поместив под окна Хюртля собак, на которых проводил эксперименты, связанные с голодом, ожидая, что их лай будет раздражать его. Однако он вскоре заметил, что животные не теряют в весе, как предполагалось. Это приводило его в недоумение, пока однажды он не обнаружил, что Хюртль тайно подкармливает несчастных животных, кидая им из окон мясо. 16И все же, как правило, внутри одного университета профессора, которые испытывали неприязнь друг к другу, старались соблюдать видимость если не уважительных, то, по крайней мере, корректных отношений и никогда не говорили плохо друг о друге в чьем-либо присутствии. Однако, что касается отношений между учеными из разных университетов, то здесь они испытывали гораздо меньшее давление моральных обязательств ограничивать себя и нередко яростно нападали друг на друга, что выражалось либо в словесной форме (примером может служить язвительная речь Вирхова, произнесенная им в адрес Геккеля в Мюнхене в 1877 году), либо в форме едких памфлетов. Когда Ницше опубликовал свой труд «Рождение трагедии», филолог фон Виламовиц-Моллендорф резко критиковал его в письменной форме. 17Друг Ницше, филолог Эрвин Роде 18ответил не менее ядовитым памфлетом, начинавшимся знаменитой фразой: «Если книгой ударили по голове и при этом раздался пустой звук, разве причина обязательно в книге?» 19Новые идеи иногда воспринимались сразу и с большим энтузиазмом (например, открытие рентгеновских лучей), но нередко они вызывали активное сопротивление. Когда Пастер создал новое профилактическое средство от бешенства, он подвергся столь яростным нападкам со стороны терапевта Петера, что впал в депрессию, и ему пришлось на несколько месяцев уйти в отпуск. 20После того как в Германии Эрлих открыл способ лечения сифилиса с помощью аэробензолов, он несколько лет не мог избавиться от безжалостной критики. Некоторые темы, такие как гипнотизм, время от времени выносились на всеобщее обсуждение, но подобные нападки сводили все начинания на нет. Когда Крафт-Эбинг, ставший впоследствии профессором в Граце, прибег в своей работе к гипнозу, он стал объектом яростной критики со стороны Бенедикта, заявившего, что подвергнет его «психологическому анализу», то есть личность Крафта-Эбинга будет проанализирована и затем реконструирована с помощью синтеза. 21Какие бы объяснения этому ни приводились, остается несомненным, что раньше словесные оскорбления были гораздо более распространены в научном мире, нежели в наши дни, и это также необходимо принять во внимание при изучении полемики между Фрейдом, Адлером и Юнгом и их современниками.

И тем не менее, ради справедливости следует также упомянуть о том, что недоверие к новым идеям и открытиям не раз оправдывало себя. Не составит труда привести целый перечень мнимых открытий, оказавшихся впоследствии ошибочными. Сколько раз археологи заявляли, что нашли ключ к расшифровке языка этрусков, физики - что они открыли новые лучи, врачи - что им удалось создать средство от рака, а историки, - что они установили истинного автора произведений Шекспира. Иногда ошибочное открытие вводило в заблуждение и других исследователей, и это вело к неверному заключению, опровергнутому впоследствии при более тщательном исследовании. Так произошло с физиком Блондло из Нанси, - он был убежден в том, что открыл новый вид лучей - лучи N. В конце концов было доказано, что это заблуждение. 22Другим ошибочным утверждением, приобретшим коллективный характер и долгое время остававшимся не опровергнутым, стало открытие итальянским астрономом Скиапарелли в 1879 году каналов на Марсе. Несколько астрономов из разных стран считали, что они действительно видят эти каналы и их количество увеличивается. Публиковались карты Марса, где было отмечено до восьми тысяч таких каналов. Из этого сделали вывод, что Марс населен разумными существами. 23Однако никому не удалось сфотографировать эти каналы. В данном случае заблуждение было особенно устойчивым, так как имело побочный эмоциональный оттенок, связанный с проблемой наличия разумных существ в других мирах. Не следует также забывать, что официальной науке приходилось постоянно противостоять нескольким псевдонаукам, таким как френология, гомеопатия и астрология, которые пользовались популярностью у широких слоев населения и у многих представителей интеллектуального мира.

Такое напряженное соперничество среди ученых может служить объяснением той отчаянной решимости, с которой они доказывали свое первенство в том или ином открытии. Даже ученые, обладавшие достаточно мягким характером, приходили в ярость, когда кто-нибудь из их коллег обнародовал в качестве нового открытия сведения, уже опубликованные ими. Примером этого, если говорить о восемнадцатом столетии, может служить знаменитый спор Лейбница и Ньютона, касающийся первенства в открытии интегрального исчисления; этот спор сильно омрачил последние годы жизни Ньютона. Следует заметить, что в данном случае речь шла об одном из величайших открытий в истории науки, однако в девятнадцатом веке яростные споры разгорались по поводу приоритета в таких вопросах, которые в ретроспективе кажутся мелкими и недостойными подобного внимания. Редким примером того, когда вопрос приоритета был решен в доброжелательной манере, является диспут между Дарвином и Уоллесом под покровительством Общества Линнея. Ситуация, когда ученый действительно похищал открытие у своего коллеги, возникала довольно редко, тем не менее имеются сведения о нескольких таких случаях. Огюст Форель настаивает на том, что в 1884 году он открыл ядро слухового нерва у кролика и отослал доклад профессору Бехтереву в Санкт-Петербург. Тот ответил ему, что сам недавно сделал такое же открытие. Через некоторое время Бехтерев отослал его в Neurologisches Zentralblatt. До конца своей жизни Форель пребывал в уверенности, что Бехтерев присвоил себе его открытие. 24В большинстве подобных случаев спор заключался в том, чтобы доказать свое первенство. Было установлено правило, по которому приоритет в открытии закреплялся за тем, кто первым опубликует о нем сообщение в печати. Официальная дата публикации считалась решающей, в результате чего возникали споры вокруг количества времени, прошедшего между днем отправки рукописи в издательство и ее появлением в журнале. Форель утверждает, что в 1886 году открыл нервную клетку (the unity of the nervous cell) и отослал доклад в Archiv fur Psychiatrie, где его опубликовали лишь в январе 1887 года. Такое же открытие совершил Хиз. Он отослал сведения в другой журнал, где они были опубликованы в октябре 1886 года, благодаря чему приоритет был закреплен за ним. Позднее Рамон и Кахал, Келликер и Вальдейер также опубликовали сведения об этом открытии, но так как последний ввел термин «нейрон», то и открытие в целом приписали Вальдейеру. 25Ходили слухи, что некоторые авторы не гнушались изменять дату публикации своих книг или памфлетов, дабы обеспечить себе приоритет.