Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 1]

Распространение месмеризма

Движение Месмера было еще достаточно молодым и неустоявшимся, когда в 1785 году ее лидер исчез. Однако оно продолжало существовать, медленно развиваясь в разных направлениях. Ранние магнетизеры проделали много практической работы и публиковали интересные наблюдения, однако странный феномен, магнетического сна сильно повлиял на их воображение и акцентировал их внимание на всем необычном. В 1787 году в Лионе некто Палетен о публиковал сочинение об истерической женщине, которая впадала в каталептическое состояние, при этом все ее функции чувственного восприятия в этом состоянии концентрировались в надчревной области (epigastrium), таким образом, она могла смотреть и слышать исключительно надчревной областью. 67Хотя Месмер и был известен в Германии и демонстрировал там свои способности в 1775-1776 годах, его имя позднее стало ассоциироваться с новым магнетизмом, который открыл Пюисегюр. В 1786 году маркграф земли Баден Карл Фридрих отправил делегацию к Месмеристскому Обществу в Страсбурге, и вскоре магнетизм стал известен в этих землях. В 1787 году профессор Бекманн физик из Карлсруэ, основал Archiv für Magnetismus und Somnambulismus (Архив исследований магнетизма и сомнамбулизма). Необычное состояние магнетического сна использовалось для того, чтобы попытаться разгадать сверхъестественные откровения. Было проведено много исследований случая молодой женщины двадцати трех лет, жившей в маленьком городке Раштадт (земля Баден), которая во время магнетического сна объясняла тайны строения человеческой души, рассказывала о семи ступенях магнетического сна, устройстве окружающей природы и даже о Боге и Святой Троице. 68

После временного запрета в годы Революции развитие животного магнетизма во Франции и в Германии приняло разные направления.

Во Франции, как мы видели, Пюисегюр около 1805 года возобновил исследования в области магнетизма и опубликовал несколько работ. Вместе с сочинениями Месмера они, по крайней мере, на протяжении одного поколения, считались классическими работами по этому вопросу. Однако начиная с 1812 года появляются новые исследователи и, соответственно, новые методы изучения магнетизма.

Одним из первых из них был экзотичный аббат Фариа, португальский священник, который утверждал, что он приехал из Индии, где был посвящен в брахманы. В 1813 году он начал читать курс лекций по ясновидению во сне, в котором критиковал учение о физических флюидах, а также теорию связи между магнетизером и пациентом. Он утверждал, что, по сути своей, процесс магнетизации в большей степени зависит не от магнетизера, а от пациента. 69Далее, он учил, что некоторые типы личностей восприимчивы к гипнозу, и называл их natural epoptes. Его техника заключалась в том, что, усадив пациента в удобное кресло, он просил пациента фиксировать все свое внимание на открытой ладони его поднятой руки, после чего он громким голосом командовал: «Спать!». Пациент впадал в магнетический сон. Пока он находился в этом состоянии, Фариа вызывал у них видения, а также производил внушение уже после сеанса гипноза. К сожалению, Фариа очень плохо изъяснялся по-французски, да к тому же (по сведениям Нуазе) стал жертвой розыгрыша, когда к нему на сеанс пришел актер с намерением пошутить над ним. После этого Фариа стал главным посмешищем Парижа. Его имя дошло до наших дней во многом потому, что Александр Дюма использовал Фариа для создания образа одного из своих персонажей в романе «Граф Монте Кристо». Жане утверждал, что именно Фариа посредством Нуазе и Льебо был действительным предшественником Школы в Нанси.

Гораздо больший успех сопутствовал Делезу и именно ему приписывают возрождение магнетизма во Франции Он так же, как и Фариа, читал курс лекций и опубликовал книгу, в которой довольно ясно и четко изложил свои воззрения. 70Делез утверждал, что эра «чудесных исцелений» прошла вместе с уходом из жизни Месмера и Пюисегюра и что настало время четко отработанной и систематизированной техники. Он также отмечал, что старые разногласия между «флюидистами» (теми, кто верил в физические флюиды Месмера) и «анимистами» (теми, кто отдавал предпочтение психологической стороне проблемы) и сторонниками смешанной теории (теми, кто верил в то, что флюиды действуют посредством воли магнетизера) на тот момент уже совершенно утратили свою актуальность: практики пришли к своему пониманию проблемы. Он дал великолепные описания явлений, происходящих во время состояния искусственного сомнамбулизма, довольно скептически относился к мнимым сверхъестественным проявлениям и предупреждал о возможных ошибках при использовании лечения магнетизмом.

Если Делез был преимущественно врачом и эмпириком, - Александр Бертран который получил двойное - физическое и инженерное - образование, подходил к проблеме животного магнетизма с намерением исследовать его в научно-экспериментальном плане. 71Жане, который ставил работы Бертрана выше работ всех остальных, считал его настоящим новатором в изучении гипноза.

Нуазе, офицер французской армии, присутствовавший при демонстративных сеансах Фариа, вспоминает, как он познакомился с Бертраном, который тогда только начал изучать магнетизм, и как он убедил его в несостоятельности теории флюидов. Они стали друзьями, и оба отослали свои работы на конкурс, который проводила Берлинская Академия, но работы им вернули. Бертран переделал свою работу в сочинение под названием «Трактат» (Traite), в то время как у Нуазе ушло целых тридцать пять лет, чтобы написать свой труд и опубликовать его в сокращенном варианте. 72Учение Нуазе продолжил Льебо, и, таким образом, техника Фариа была взята за образец Нансийской школой. И Бертран и Нуазе придавали особое значение тому обстоятельству, что мозг человека воспринимает мысли и рассуждения, о которых мы не имеем понятия и которые можно распознать только по их воздействию на нас.

Среди французских магнетизеров мы встречаем также фамилии Шарпиньон, Тест, Лафонтен, Депин, Дупоте, Дюран (де Грос) и другие. Все они заслуживают высшей оценки, но, тем не менее, сегодня основательно позабыты. Жане протестовал против того, чтобы их называли «предшественниками», как их порой не совсем уважительно именовали. Эти люди, утверждает он, (равно как Пюисегюр и ранние месмеристы) были настоящими основателями гипнотической науки: они с самого начала описали это явление, и в течение девятнадцатого столетия ничего существенного добавлено не было.

Эти исследователи, например, осознали тот факт, что Феномен связи между магнетизером и пациентом имеет главенствующее значение в теории магнетизма и сомнамбулизма и что воздействие этой связи выходит далеко за рамки самой лечебной сессии. Внушения, совершаемые после сеанса, были описаны уже в 1787 году и были хорошо известны Фариа и Бертрану. 73Обоюдное воздействие друг на друга пациента и магнетизера вскоре стало одним из пунктов концепции раппорта (терапевтической связи). 74Ранние магнетизеры предупреждали об опасности, заключенной в сильном межперсональном притяжении, вызываемом посредством такой связи, хотя, в то же время они знали и о том, что это притяжение имеет и свои пределы. Тардиф де Монтревель в 1785 году отметил, что пациент, находясь в состоянии магнетического сна, может также сопротивляться любым аморальным командам, которые отдает нечистоплотный в нравственном отношении гипнотезер. 75Они также уделяли внимание превратностям индивидуального лечения, объясняя, как лучше начать и закончить его курс, и предупреждали о вреде слишком частых сеансов и слишком большой продолжительности курса. 76Кроме того, ранние магнетизеры исследовали различны виды состояния пациента во время магнетического сна, включая случаи раздвоения личности. Главной задачей исследования они ставили изучение влияния разума на тело человека и возможности лечения различных органических заболеваний с помощью магнетизма. Магнетизеры довольно часто объединялись в рабочие группы и фиксировали подробности своей практики в журнале. Несмотря на все их заслуги: обширный опыт, который им удалось накопить, принципиальную честность и рациональный подход лучших из них, магнетизерам ранней поры так и не удалось широко распространить свое учение. Они делали отчаянные, но безуспешные попытки добиться от официальной медицины признания магнетизма; все назначенные Академией Наук комиссии давали отрицательное заключение. 77Жане отмечает, что большинство магнетизеров, вместо того чтобы объяснять наиболее элементарные проявления магнетического сна, наивно полагали, что смогут доказать истинность своей доктрины с помощью необычных явлений. Кроме того, большинство из них не являлись профессионалами, и к тому же часто находили совершенно необразованных, хотя и чувствительных к гипнозу пациентов. На глазах у всей комиссии они погружали последних в транс, после чего те начинали ставить диагнозы и предписывать то или иное лечение. С точки зрения медицины того времени это было вдвойне неверно и вызывало гнев у медиков-профессионалов. Ну и, в конечном счете, магнетизеры были беспомощны против целой толпы шарлатанов, которые использовали технику магнетизма для хорошо оплачиваемых показов на сцене, публичных демонстраций, которые иногда заканчивались психическими эпидемиями и дискредитировали магнетизм как учение.