Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 1]

Что послужило скрытой причиной того внезапного и полного перехода от техник и концепций Месмера к техникам и концепциям Пюисегюра в 1784 году? По-видимому, и в этом случае объяснение можно найти в социальных предпосылках. Сначала давайте вспомним, что Аман-Мари Жак де Шатене, маркиз де Пюисегюр, был потомком одной из самых древних семей французского дворянства, которая на протяжении нескольких веков давала Франции многих выдающихся деятелей, особенно на военном поприще, и что он сам сделал блестящую военную карьеру. Как и многие его современники-аристократы, он имел физический кабинет (cabinet de physique), где проводил разнообразные эксперименты с электричеством. Пюисегюр делил время между военной службой и жизнью в замке в Бюзанси, где владел обширными землями, которые принадлежали его семье на протяжении многих поколений. Маркиз, так же, как и два его брата, очевидно, разделял взгляды прогрессивной части французской аристократии, которая развивала свою деятельность в благотворительном направлении. Этим объясняется то, почему Пюисегюр и члены Общества Гармонии практиковали магнетизм бесплатно. При их высоком положении само собой разумелось, что они не могут использовать знание магнетизма с целью обогащения (поскольку, как мы помним, деятельность, приносящая доход французскому дворянству, была запрещена). Они не могли также брать плату со своих крестьян. Все последователи Месмера из числа аристократии и дворяне Эльзаса придерживались этой позиции.

Если мы мысленно вернемся в Бюзанси, то увидим, что маркиз проводил коллективное лечение не вокруг baquet, как это делал Месмер, а вокруг магнетизированного им дерева. Этот метод Месмер использовал очень редко. Для Пюисегюра магнетизация дерева была научной процедурой, но для крестьян дерево имело особенное значение и притягательность, что можно объяснить народными верованиями и обычаями. В монументальной работе «Фольклор Франции» Себильо 7посвятил целую главу народным поверьям и ритуалам, касающимся деревьев:

Себильо утверждает, что леса и священные деревья являлись самыми почитаемыми божествами древних галлов, и на протяжении многих веков христианские миссионеры и епископы сталкивались с огромными трудностями при попытках искоренения этого преклонения перед деревом. Древний культ, в конечном счете, исчез, но произошло это, скорее, из-за того, что леса вырубались для нужд сельского хозяйства, а вовсе не из-за религиозных запретов. Однако культ некоторых деревьев, хотя и в несколько измененном виде, сохранился и до сегодняшнего дня. Исследование, проведенное в 1854 году, показало, что только в департаменте Уазы существовало не менее 253 деревьев, у подножия которых совершались более или менее неофициальные обряды. Среди них было 74 вяза и 27 дубов. Кроме того, в те времена считалось, что некоторые деревья способны вершить правосудие, а многие другие наделены профилактической или терапевтической силой. На протяжении семнадцатого века, и даже позднее, больные люди часто привязывали себя к стволу какого-нибудь дерева при помощи веревки или других приспособлений, чтобы передать ему свою болезнь. Себильо перечисляет огромное количество других практик, некоторые из которых еще существовали к началу двадцатого века. В этом свете история о магнетизированном вязе в Бюзанси во многом теряет свой парадоксальный характер. Практика использования магнетизированных деревьев не исчезла после Пюисегюра, но, по-видимому, отступила на задний план. В учебнике по магнетизму Готье есть глава, посвященная этой теме. В ней указывается, что для магнетизирования подходят только определенные виды деревьев. Это те же породы, что почитались как священные в прошлом 8. Одно из последних упоминаний о магнетическом дереве можно обнаружить в новелле Флобера «Бувар и Пекюше» 9, опубликованной уже после его смерти. Оба эксцентричных персонажа этой новеллы проводят лечебный сеанс вокруг магнетизированного грушевого дерева (что для информированного читателя было совершеннейшей глупостью, поскольку считалось, что ни одно фруктовое дерево не подходит для магнетизирования).

Как можно объяснить то, что одна и та же последовательность пассов вызывала у пациента криз, если она использовалась Месмером, и магнетический сон, если ее использовал Пюисегюр? Месмеру удалось вызвать бессчетное количество кризов у пациентов, но среди них не было почти ни одного случая магнетического сна. Однако, начиная с 1784 года, можно было насчитать тысячи случаев сомнамбулизма. Ответ лежит в социальных условиях жизни пациента. Как мы уже видели, когда Месмер магнетизировал светскую даму, то совершенно естественной реакцией с ее стороны был криз, который воспроизводил один из ее старых приступов меланхолии. Когда магнетизировали крестьян или слуг, то выявлялся другой вид патологии, связанный с их социальным слоем. Однако почему же крестьянин Виктор демонстрировал столь неожиданные качества при погружении в магнетический сон? Ответ, без сомнения, можно обнаружить в своеобразных отношениях, которые в конце восемнадцатого века существовали между французскими дворянами и их крестьянами. Семья Рас жила на землях, принадлежавших Пюисегюрам в деревне Бюзанси и служила им в течение многих поколений. Виконт де Буаздюлье, ныне живущий потомок маркиза де Пюисегюра, предоставил следующую информацию:

Семья Рас была в услужении Пюисегюров на протяжении многих веков. На картине, изображающей охотничий пикник, организованный маршалом де Пюисегюром - дедом магнетизера - было два конюха, одним из которых являлся Рас; один из его потомков, Габриел, еще живущий сегодня, служил моей матери в качестве егеря в 1914 году. 10

В отчете, сделанном Пюисегюром о различных эпизодах, связанных с Виктором, мы заметим необычную смесь фамильярности и уважения, характер которой однако сильно отличался в зависимости от того, находился ли Виктор в состоянии бодрствования или магнетического сна. В последнем состоянии он демонстрировал не только большую живость и ум, но также много больше доверял маркизу, посвящая его в свои заботы и спрашивая совета. Он был совершенно откровенным и не воздерживался от критики ошибок маркиза, которые тот совершал при проведении магнетических сеансов.

Магнетическое лечение Виктора, проводимое Пюисегюром, показывает две замечательные характерные черты: одной из них является появление второй личности, менее заторможенной и более одаренной, чем нормальная; другая черта - характерная особенность диалога или даже сделки между магнетизером и магнетизируемым, часто придававшая видимость того, что «пациент как бы управляет терапией». Если внимательно изучить случай Виктора, также как и другие примеры магнетического сна того времени, можно заметить, что магнетизируемые пациенты устанавливали собственный диагноз, предсказывали развитие болезни и часто прописывали собственное лечение или, по крайней мере, обсуждали методы лечения, предписанные магнетизером. Объяснение всех этих особенностей также можно обнаружить и в социальных условиях.