Сергей Батчиков - Уроки Второй мировой. Восток и Запад. Как пожать плоды Победы?

Где-то, как, например, в Чехословакии или Венгрии, были сильны антисоветские настроения, и поэтому западной агентуре удавалось ограничиться верхушечной сменой власти через более-менее легитимные политические механизмы, а где-то, как, например, в Румынии, пришлось прибегать к иным, более кровопролитным сценариям «советского» образца в тесном взаимодействии с «секуритатя» и с совместным участием не только советского спецназа, но также его коллег из ряда западных стран, включая США и Израиль. Показательно, что во всех случаях агентура США блокировала прежде всего силовые структуры: через внедрение своей агентуры или через коррупционные схемы.

В результате были фактически демонтированы итоги Второй мировой войны в Европе, разрушена вся ялтинско-потсдамская система международных отношений. Кроме того, уничтожение СССР после провала ГКЧП позволило США и странам НАТО «по умолчанию» не считать себя более связанными прежними формальными и неформальными обязательствами перед советским правительством: наподобие нерасширения НАТО на Восток или неразмещения на территории бывших стран Варшавского договора и СЭВ, а также в бывших союзных республиках, часть из которых также вступила в НАТО, своих военных баз, в том числе оружия массового поражения и высокоточного оружия. Территориальные и прочие уступки на долгие годы стали «фирменным знаком» российской дипломатии – достаточно вспомнить соглашения 1990 года с США по Берингову морю и с Норвегией 2010 года по Баренцеву морю.

Но еще болезненнее оказалась «потеря лица» на международной арене: руководство страны «сдавало» всех своих союзников, от Наджибуллы в Афганистане до Хонеккера в Германии.

25 декабря 1991 года одновременно над московским Кремлём и у здания ООН в Нью-Йорке был спущен известный всему миру красный флаг с серпом и молотом, а вместо него поднят бело-сине-красный «триколор». Так закончилась почти 69-летняя история Советского Союза и началась история Российской Федерации, одного из пятнадцати «новых независимых государств», возникших на месте бывших союзных республик, – впрочем, самого крупного и признанного правопродолжателем СССР по большинству международных договоров: от постоянного членства с правом вето в Совете Безопасности ООН до обязательств по советскому внешнему долгу.

При этом во всех «новых независимых государствах» (может быть, за исключением Белоруссии) правящими кругами стал культивироваться агрессивный антироссийский национализм, а время пребывания в составе российского и советского государства трактоваться как «оккупация» и «вынужденная инкорпорация».

Сейчас у всех на виду и на слуху события на Украине, где необандеровцы при поддержке «вашингтонского обкома» и его союзников по «западной цивилизации» объявили свой собственный «крестовый поход» против России, который вылился в жесткий террор против русского и русскоязычного населения этой республики. Но в 90-е годы аналогичные события происходили по всему остальному «постсоветскому» пространству: от Таджикистана до Молдавии и Прибалтики. Везде русские и другие представители «нетитульных» национальностей дискриминировались, подвергались гонениям и прямому насилию, вплоть до физического уничтожения. Впрочем, то же самое, при полном одобрении «международного сообщества» происходило и на территории самой России, особенно в Чечне, где сторонники «свободной Ичкерии» осуществляли самый настоящий геноцид русских и другого немусульманского населения.

С этой точки зрения, прошедшее весной 2014 года воссоединение с Россией Крыма стало очевидным «переломом тенденций», а поддержка Путиным требований населения Донбасса, также не принявшего итоги государственного переворота в Киеве, – настоящим бунтом против «однополярного мира» по-американски.

Следует полагать, что причиной тому стала не какая-то смена вектора интересов самого российского президента и всего комплекса «элит» российского общества, а необходимость в условиях системного кризиса человеческой цивилизации в целом и Pax Americana в частности противостоять попыткам «глобального лидера» выйти из этого кризиса или смягчить его проявления «против России, на обломках России и за счёт России». Причем слово «Россия» здесь следует понимать не в смысле государства «Российская Федерация», а в смысле современного формата того геополитического актора, который сначала создавал Советский Союз, а затем способствовал его уничтожению как геополитического субъекта – в смысле «Большой России», которая не ограничивается ни пределами РФ, ни пределами бывшего СССР.

Какие же выводы следуют из вышеизложенного?

Во-первых, в историческом плане мы с полным правом можем констатировать, что выдающиеся победы, в том числе – и Победа 1945 года, тесно переплетаются в истории нашей страны и всей русской цивилизации с вытекающими из них поражениями. В победах всегда были зерна поражений и наоборот. Сами поражения носили чаще всего характер катастрофического распада, который происходил обычно на фоне более или менее длительного «мирного» противоборства, которые вела наша страна с другими глобальными акторами мировой политики. Чаще всего это проявлялось через дестабилизацию внутриполитической системы, что было связано с неэффективными действиями политического руководства, отказом от политического и военного наступления, а также через связывание других властных институтов государства.

Во-вторых, исторический процесс в XX и, особенно, в XXI веке качественно изменился, перейдя из сферы этноконфессиональных противостояний в сферу противостояний идеологических – за будущее устройство мира и мирового сообщества. Такой разворот чрезвычайно ярко проявляется в настоящее время, когда электронные масс-медиа практически сметают любые национальные, культурные и прочие границы, когда огромные массивы информации приобретают легко управляемый и трансформируемый характер – вплоть до того, что на политической карте мира появляются государства-«симулякры», наподобие современной Украины, которая практически полностью повторяет судьбу описанного Юрием Тыняновым «поручика Киже, сущности не имеющего».

И в этой ситуации преимущество получают прежде всего те силы, которые правильно нащупают пружины идеологического воздействия на общество и более искусно используют развивающиеся мировые политико-идеологические тенденции. Более того, сейчас, во втором десятилетии XXI века, на фоне глобального системного кризиса человеческой цивилизации в целом и «западной» цивилизации в частности, в острейших и масштабнейших конфликтах решается вопрос о принципиальных основах будущего устройства всего человечества. И тот, кто осознает это, получит в свои руки едва ли не «абсолютное оружие» для победы в политико-идеологической и экономической борьбе. В развитие этого вывода следует сказать, что утрата русской цивилизацией собственного «образа будущего», вовлекающего в себя социальную, религиозную и традиционалистскую подсистемы, стала грубейшей ошибкой советской и «постсоветской» элиты нашей страны.