Джоэл Норрис - Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

В отличие от обычного, серийный убийца находится во власти своей страсти, как наркоман, ставший рабом наркотиков. Он страдает недугом, который оказывается смертельным не только для его жертв, но и для него самого. В конце концов, жертвой становится он сам. Серийный убийца не может удержаться от новых преступлений так же, как закоренелый наркоман не в силах отказаться от героина. Совершив убийство, он в глубине души страдает от мучительной боли и звериного страха. В это время у него приходит в действие необычный защитный механизм. Однако вскоре снова появляется желание убивать. Преступник может испытывать отвращение к собственным деяниям и презирать себя за слабость, но не в силах остановиться. В нем живет извращенная тяга к смерти, а нависшая угроза газовой камеры, электрического стула или инъекции яда лишь побуждает продолжать преступления, что он и делает, пока его, наконец, не поймают и не казнят. Поэтому после ареста многие серийные убийцы делают признания, умоляют о наказании. Оглядываясь назад, полицейские вспоминают, что данный человек уже попадал под стражу, порой несколько раз, и косвенно признавался в преступлениях, по которым уже велось расследование, предупреждал, что будет убивать снова. Но тогда служители закона не воспринимали его слова всерьез и отпускали на свободу. Многие серийные убийцы лишь частично понимают, что творят, а поскольку жертвы в их сознании сведены к уровню тотемных объектов, воспоминания о реально совершенных преступлениях приобретают очень схематичный, расплывчатый характер. Как правило, полицейские дознаватели оставляют скрытые мольбы о помощи без внимания, воспринимая признания как причуды психов, ищущих популярности, считают, что попавший к ним человек неспособен совершать убийства с таким размахом.

Подобно Джону Вейну Гейси и Теду Банди, серийные убийцы в основном похожи на нормальных людей: они ходят на работу или учатся, возвращаются домой, растворяясь в своей среде. Они даже могут быть женаты и участвовать в общественной жизни. Но в действительности это ходячие бомбы замедленного действия, готовые сдетонировать при определенном стечении обстоятельств. Так, для Бобби Джо Лонга из Флориды импульсом был облик «ночной бабочки», ожидающей, когда ее «снимет» один из завсегдатаев клуба для одиноких в Северной Тампе; для Эда Кемпера – звук голоса, напоминавшего голос матери, а для Джона Гейси – высокомерное поведение какого-нибудь юнца.

Человек, находящийся на грани превращения в серийного убийцу, подобен дремлющему вулкану. Никто не знает, что за внешней нормальностью скрывается психика, охваченная бурей, переживающая воспоминания долгих лет, проведенных в условиях эмоционального и физического насилия, страданий, причиняемых ближайшими родственниками. Такой человек может быть эпилептиком или иметь органическое повреждение головного мозга, которое ему удавалось скрывать большую часть жизни. Но в какой-то момент все элементы соединяются воедино, образуя активного серийного убийцу, они достигают критической точки, и при подходящей стимуляции – появлении какого-то зрительного образа, запаха, звука – индивидуум переходит в ловческую фазу (фазу троллинга) и отправляется на поиски.

Патологическая привязанность серийного убийцы к своему преступлению является одновременно приверженностью к специфической модели насилия, которая превращается в его образ жизни. Каждый такой преступник возвел убийство в ритуал личного психологического выживания, в котором выслеживание жертвы, приготовление к захвату добычи и пыткам, момент смерти и сокрытие останков имеют своеобразный извращенный смысл. Соблюдение определенного ритуала – общий признак серийных убийц, выделяющий их из массы традиционных «коллег». Выполнение обрядовых актов, достижение пика своего могущества доставляют преступнику «кайф» – эмоциональный и сексуальный оргазм, переживаемый в момент совершения убийства.

С помощью экспертов, изучавших жестокость и насилие, мы выделили в ритуале серийного убийства семь ключевых фаз.

1. Фаза ауры

Начало изменений в поведении знаменуется некоей формой отхода от повседневной действительности. Во-первых, преступнику начинает казаться, что время замедлило свой бег. Звуки и цвета приобретают особую яркость. Запахи становятся более интенсивными, кожа делается необычайно чувствительной к легчайшему прикосновению. На смену реальности обыденного существования приходит навязчивая тяга к поиску партнера; вначале она реализуется в фантазии, когда воображаемый товарищ участвует в первобытном ритуале, изобретенном убийцей. Фаза ауры может длиться как всего пару секунд, так и несколько месяцев. Пока она не пройдет, преступник переживает галлюцинаторное состояние, оставаясь совершенно недоступным для каких-либо внешних воздействий, после чего приступает к поиску жертвы. Серийные убийцы, испытывающие галлюцинации такого рода, существуют только в созданном ими самими мире и реагируют на незримые стимулы, доступные только их восприятию.

В самом начале фазы ауры некоторые серийные убийцы еще способны выразить свои чувства и признаются, что теряют контакт с реальностью. На этой стадии их можно лечить, а надвигающийся цикл насилий замкнуть, или, выражаясь языком электриков, «закоротить». Однако подавляющее большинство серийных убийц не в состоянии передавать свои ощущения словами, и стоит им погрузиться в фазу ауры, как они уже не могут «вынырнуть на поверхность», пока не совершат преступления.

Началом фазы ауры иногда становится продолжительная фантазия. В этот период преступник совершает в своем воображении чудовищные акты насилия, испытывая приятное возбуждение. Он переходит от одной ступени к другой, все более возбуждаясь по мере того, как его видения достигают кульминации. В таком состоянии одна и та же фантазия зачастую прокручивается в голове убийцы снова и снова неделями, а то и годами. Это продолжается до тех пор, пока на пути преступника не встретится незнакомец, подходящий на роль актера в задуманном спектакле. Тогда включается эмоциональный выключатель, фантазия превращается в реальность, и наступает троллинг, или ловческая фаза. Если фаза ауры начинается с фантазии подобного рода, на убийцу можно повлиять извне. Он может описать, что происходит вокруг, выразив свои фантазии, и тем самым выдать собственное навязчивое состояние.

Фаза ауры, стоит в нее войти, становится дверью, разделяющей мир на два разных измерения. С одной стороны находится реальность, в которой живем мы, даже самые нервные из нас, на которую мы так или иначе реагируем и где проводим всю свою жизнь. В этом мире люди подчиняются закону и соблюдают определенные правила. Однако по другую сторону двери лежит иная реальность, реальность убийцы. Это мир навязчивости, мир, над которым довлеет проигрываемая им фантазия насилия; здесь нет места традиционным общественным нормам, поскольку убийца превращается в примитивный биологический механизм, работа которого подчинена первобытному инстинкту, стремлению удовлетворить навязчивую страсть. Ритуал убийства оказывается связанным с автономным механизмом, словно сам преступник превратился в простейший одноклеточный организм, реагирующий на химический раздражитель.