Донна Наказава - Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить

Когда вы обнимаете своего ребенка в течение двадцати секунд, ощущение теплого прикосновения провоцирует выброс гормона привязанности – окситоцина. Окситоцин успокаивает миндалевидное тело и, как показали недавние исследования, даже способствует производству ГАМК – гамма-аминомасляной кислоты, – что важно для работы мозга и способствует появлению чувства спокойствия.

Одной из причин, по которой негативный детский опыт так разрушителен, является то, что о травмирующих событиях не говорят. Дети интерпретируют это по-своему: не «что-то не так в этой ситуации», а «я плохой, поэтому все так и происходит». Более того, они чувствуют вину, считая, будто своим «несовершенством» навлекли гнев или иные действия родителей.

Думаю, вывод прост: признайте, что что-то происходит не так. Не замалчивайте. Поговорите открыто. Если сделать это тактично, такой разговор может стать для ребенка поворотным моментом.

Лоре помогла тетя, сестра ее матери, с которой Лора была очень близка.

– Оглядываясь назад, я думаю, что тетя спасла мне жизнь, – говорит она. – Однажды, когда мне было четырнадцать лет, она пришла ко мне, села на кровать и сказала: «Дело не в тебе, поняла? Это проблема твоей матери – я хочу, чтобы до тебя дошло: то, что происходит, с тобой никак не связано». Конечно, это не прозвучало как откровение, но все эти годы, постоянно подвергаясь критике со стороны матери, я думала, что со мной и правда что-то не так. Иначе зачем бы матери меня критиковать? Другие мамы никогда так не разговаривали со своими детьми. Значит, другие дети хорошие, а я – нет. Этот десятисекундный разговор с тетей дал мне луч надежды на то, что я не хуже других. Дело не только во мне, может быть, я не такая уж и плохая. Это была искорка, которая позволила осознать: что-то не так с моей матерью. Иногда я думаю, если бы тетя не села ко мне на кровать и не сказала бы эти слова, пережила бы я подростковый возраст? Была бы я сейчас здесь?

Когда вы делаете очевидной правду о том, что происходит, вы даете детям возможность избавиться от чувства беспросветного одиночества и от вопроса: «Что со мной не так, раз это происходит?» Ведь дети, как правило, приходят к выводу, что они заслуживают такого отношения, потому что они «плохие», вместо того чтобы задать более здравый вопрос: «Что не так с человеком, который ко мне так относится? Что не так в этой ситуации?»

Расставляя точки на i , вы помогаете детям уйти от позиции, что проблема в них; вы подталкиваете их к осознанию, что они достойны любви ничуть не меньше других. Когда этот переход совершится, у них значительно увеличится шанс на исцеление.

Старшему сыну Синди сейчас шестнадцать лет. Она говорит:

– Мы можем разговаривать с ним о трудных вещах. Бывает, меня переполняют эмоции, связанные с моим прошлым, я признаю их, рассказываю сыну о причинах своего срыва и двигаюсь дальше.

Отец Синди дурно обращался со своими детьми, но никто не призвал его за это к ответу, не сказал: «Эй, это не хорошо, что это он делает! С его детьми все в порядке?»

– Я чувствую огромное влияние своего прошлого, – говорит Синди. – И дело не в том, что я стенаю: «Ах, как все было плохо и ужасно». То, что я пережила, повлияло на то, как я воспитываю своих детей. Я делаю своим детям самый большой подарок, который только могу сделать: я ничего не умалчиваю. Мы можем поговорить открыто и в безопасном режиме: «Сейчас происходит то-то и то-то, потому что…» Это здорово, что я могу поделиться собственным опытом, дать определение трудностям, с которыми столкнулась, и, возможно, что-то подсказать. Я далеко не идеальный родитель, и меня часто охватывает тревога, тянущаяся из прошлого. Но, рассказывая об этом детям, я говорю, что это не их вина, – это моя собственная фигня, мои проблемы. Почему бы мне не преподнести им этот простой подарок?

Понимая, что ваш негативный опыт отчасти был унаследован от предыдущих поколений, вы облегчаете свою собственную историю.

Кенделл смогла проникнуться сочувствием к своему отцу, когда задумалась над тем, как больно было ему, мальчишке, расти без матери, которая совершила самоубийство, о чем в семье не принято было говорить.

– Конечно, это сыграло роль в том, что он стал алкоголиком, – говорит она. – Но я в конце концов поняла, почему он никогда не заступался за меня, когда мать вела себя со мной жестоко. У него был образ идеальной, непогрешимой Матери, Матери с большой буквы, который он сам себе придумал. Значит, моя мать тоже идеальна, ведь она – мать.

К матери Кенделл тоже смогла проникнуться сочувствием.

– Я осознаю, что ей нелегко было жить с депрессивным алкоголиком, каким был мой отец. Она научилась справляться с этим: когда что-то причиняло ей дискомфорт, она убеждала себя в том, что все хорошо. Так и жила – притворялась, что все хорошо с отцом, что все хорошо со мной. Такой подход, вероятно, тоже был унаследован… Все эти знания не изменили моего прошлого, – говорит Кенделл, – но они помогли мне понять, что не я была причиной. И это понимание прибавило мне решимости положить конец нездоровому наследию.

Аналогичного мнения придерживается и Джорджия:

– Передающаяся из поколения в поколение схема отношений в моей семье дает мне прозрение, я больше не воспринимаю свою проблему как исключительно личную. Мою бабушку бросили в младенчестве – ужасная травма! Поэтому она была строга к моей матери, даже жестока. Моя мать была глубоко травмирована и потом стала такой же, как и ее мать. Примерно то же самое было и по линии отца, так что ничего удивительного, что все это отразилось на мне. Надеюсь, мне удастся разорвать эту цепочку.

У отца Джона тоже была непростая история.

– Он рос в тяжелых условиях, – говорит Джон. – Его мать в восемнадцать лет стала матерью-одиночкой. Рядом с ним никогда не было надежного, любящего человека, поэтому мир эмоций для него был закрыт.

Распутывая клубок семейных историй, вы можете обнаружить, что ваш негативный опыт был задан другими людьми еще до вашего рождения. Понимание механизма наследования этого опыта многим помогает установить нормальные отношения с собственными детьми. Сломать эмоциональные оковы – непростая задача, но она стоит того, чтобы ее решить.

Самым лучшим способом справиться со стрессом или избежать его, считает профессор Гарвардского университета Джек Шонкофф, является «поддержка надежного взрослого, который не просто выслушает и защитит, но, самое важное, поможет выстроить ресурс, позволяющий сохранить себя».