Леонид Гримак - Тайны гипноза. Современный взгляд

Своеобразный «зигзаг адаптации» проявился в том, что природная слабость, неуравновешенность и инертность основных нервных процессов центральной нервной системы человека начала уравновешиваться искусственно вырабатываемой совокупностью действий, получивших название ритуалов. Ритуал был призван устранить страхи человека. Такие исследователи как Джеймс Фрезер, Робертсон Смит и др. считали, что даже магия и религия начались не с идей, а с ритуала, с действий, часто инстинктивных, которыми человек отвечал на то или иное свое душевное состояние. Природа в представлении первобытного человека являлась просто некоторой системой сил, на которую он в состоянии непосредственно влиять, совершая то или иное условное действие.

Логика в ритуалах и магических действиях была, но своеобразная. Ритуал влиял не на внешний объект, на который он был направлен, а на участника ритуала, уничтожая у него страх, тревогу, мешающие в действиях, и в этом уже начало самовнушения и измененных состояний сознания, которые впоследствии станут достоянием магии, а затем и гипноза. Объясняя механизм активности такого рода действий, С. Н. Давиденков указывал, что «всякий прием помогал, так как дело здесь не в конкретном содержании ритуала, а в общих принципах застойности и отрицательной индукции, которые во всех этих случаях остаются теми же самыми» [12] Давиденков С. Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. — Л., 1947. — С. 139. .

В самом деле, что делает с точки зрения динамики корковых процессов, например, африканец племени Сафва, когда мажет лоб магическим средством, чтобы «отвратить злобу белого человека»? Он находится в состоянии тревоги вследствие застойного и аффективно окрашенного возбуждения определенных участков коры головного мозга. Эта тревога мучает его и мешает; продолжая нарастать, она приобретает черты навязчивости, и тогда посредством определенного действия человек создает в коре своего мозга новый пункт концентрированного возбуждения. При этом его смысл особого значения не имеет, лишь бы он был условно (но иногда и чисто случайно) связан с основным перевозбужденным пунктом и сам тоже обладал достаточной эмоциональной энергией, чтобы пригасить возбуждение основного очага. Действие же отрицательной индукции из этого второго очага, обеспечивающего реализацию ритуала, успокаивает остальную кору мозга.

Такова принципиальная схема влияния ритуала на дезорганизованное страхом поведение человека. К этому следует лишь добавить, что невротические реакции первобытного человека не только не подавлялись групповыми установками и традициями, но наоборот, постепенно оформлялись в своеобразный «культ», что, в конце концов, приводило к организации неврозов в определенные большие системы.

Подтверждением этому предположению служат данные антропологических изысканий нашего времени. Исследованиями обнаружено большое число неврозов и у современных народов, находящихся на сравнительно низких ступенях развития: у туземцев Новой Зеландии, бенгальских негров, жителей Мадагаскара, малайцев и пр.

Истерия, как проявление еще плохо сбалансированной, инертной нервной системы, у первобытных народов являлась стабильной формой общения и играла существенную роль в духовной жизни коллектива. Люди сообща настраивались на выполнение какой-либо деятельности, освобождались от страхов, неуверенности.

Оценивая психические особенности человека этого периода, российский антрополог К. М. Тахтарев отмечает, что «в первобытном суеверии и чародействе, сколько ни могут некоторым показаться они совершенно нелепыми, заключается, однако, здоровое ядро истины и действительной пользы», причем среди видов этой пользы автор особо указывает на «развитие веры в себя» и «улучшение самочувствия» [13] Штернберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии. — Л., 1936. — С. 235. .

Л. Я. Штернберг так же считал, что практика ритуала и религиозного культа сыграла огромную роль в борьбе за выживание первобытного человека. С помощью обрядовых действий улучшалось его настроение, появлялась вера в себя, а только тогда человек может преуспевать, когда он верит в свои силы. Испытывая нерешительность, сомнения и страхи, дикарь, не подозревая, естественно, о несовершенствах своей нервной системы, неизменно убеждался в том, что опасность проходит от ритуального действия, поставленные цели — достигаются.

Таким образом, появились первые формы словесно-образного внушения, как своеобразный механизм коллективной настройки нервной системы, компенсации ее недостатков . «Слабость», несовершенство внутренних механизмов мозга возмещалось системой ритуального внушения, временно стабилизирующего и укрепляющего их функции, а следовательно, и повышающего эффективность деятельности человека. Как видно, «отрицательные» последствия экспансии «наименее приспособленных» на лестнице биологической эволюции начинают постепенно и все более целенаправленно компенсироваться по линии усовершенствования социальных воздействий тренировкой высшей нервной деятельности человека.

Этот процесс растянулся на многие десятки тысяч лет и фактически не прекращается до сегодняшнего дня, тем более что происходил он до сих пор бессознательно, так сказать, стихийно. Поведение индивидуума стало все меньше определяться врожденными свойствами нервной системы и все больше — социальными требованиями коллектива. Воспитание, обучение начали играть все более существенную роль, расширяли свою сферу, дифференцировались по различным областям жизненной практики. Конкретные ритуальные, обрядовые и магические приемы, которые включались в систему воспитания, передавались от одного поколения к другому. В данном аспекте особенно важно то обстоятельство, что передача такого рода знаний очень часто осуществлялась путем запечатления, подражания и, наконец, невербального и словесного внушения.

Эти процессы приводились в действие таким социально-психическим механизмом, как « психическое заражение ». В зарубежной социальной психологии считается, что это психическое явление генетически обусловлено и по своему происхождению является очень древним [14] Московичи С. Век толп. — М., 1996. — С. 127. . Считается, что «психическое заражение» имело место на всем протяжении истории и даже в современном обществе, подчас в ослабленной, почти неуловимой форме действует во многих сферах повседневной жизни. А чем глубже в прошлое, тем его эффект проявлялся все более непосредственнее и обнаженнее. В явлении «психического заражения», осуществляющемся в той или иной человеческой общности, следует различать две относительно самостоятельных реальности: подражание и внушение.