Андрей Курпатов - Красная таблетка

Но созданы ли в вашем мозгу действительно образы тех целей, о которых вы думаете? Ведь одно дело — просто мечтать, думать о том, что вам чего-то «хочется», и другое дело — предметно, детально понимать, что конкретно вам нужно.

Акцептор результата действия включается в работу только во втором случае — когда у вас уже есть видение (предвидение) результата («потребного будущего», как говорил Пётр Кузьмич). А для этого нашему мозгу нужна соответствующая практика — пережитый прежде опыт.

Мы же, к сожалению, часто считаем, что абстрактное знание способно заменить нам практику. Нам хочется сразу приступить к «главному», проскочив все предварительные этапы — карьеру начинать начальником, проекты сразу делать масштабные. Но так это не работает.

Мозг очень медленно адаптируется к новой среде, и только когда у него это получается, он начинает действительно видеть то, что вам нужно.

Так что, чем бы вы ни занимались, необходимо предварительно хорошенько поработать, пройдя все ступени соответствующего дела снизу вверх. Тогда вы и увидите свою цель, точнее — ваш мозг наконец обретёт способность её для себя определить, выявить и конкретизировать. Он превратит её в своё потребное будущее, которое будет хотеть, причём сам, без принуждений.

Давайте попытаемся сказать проще: чтобы предпринять какое-то действие, животному нужно сначала увидеть у себя в мозгу конкретную цель. То есть не прямо перед собой, а внутри своей головы.

Лев, разгуливающий по саванне, не пассивно ищет цель, способную утолить его голод. Он уже знает, какие цели помогут ему эту его потребность удовлетворить — антилопа, зебра, какой-нибудь жирафёнок, наконец.

Он уже имеет внутри своей головы образ возможной цели и смотрит на пространство саванны «умными глазами», сличая то, что видит, с тем представлением о цели, которое уже есть у него в голове.

«Великие дела начинаются с того, что вы побеждаете в малом и тем самым учитесь побеждать, учитесь выигрывать».

Понятно, впрочем, что если бы не голод, то соответствующие образы в его голове просто бы не возникли.

Итак, в какой-то момент внутренний образ в голове льва совпадает с наличной целью, блуждающей по саванне. Лев понимает, что перед ним то, что нужно, и бросается на свою добычу.

Но откуда животное берёт в своей голове эти цели? Как они в ней изначально возникают?

Ответ прост:

• это или инстинктивные программы (то есть соответствующие цели запрограммированы у животного генетически),

• или же это результат предварительного обучения (каждого малолетнего хищника в саванне родители учат охоте — идентифицировать добычу, выслеживать и загонять скоренько на тот свет).

Но давайте задумаемся над этим словом — «идентифицировать»: каким образом в нашей голове формируется тот внутренний образ, с которым мы потом будем сравнивать объекты реального мира, чтобы одно с другим совпало, и мы поняли, что пора приступать к делу?

Ни для кого не секрет, что мы постоянно создаём внутри своей головы некие «желанные цели». И, казалось бы, если следовать логике акцептора результата действия, это хорошо и правильно.

Если человек не мечтает, то как в его голове возникнут те образы, которые нужны, чтобы он мог идентифицировать (найти, выделить, определить) соответствующие цели в окружающей его действительности?

Но, как я уже сказал, наши цели, в отличие от целей хищника, не бегают по полям и лугам. Наши цели — то, о чём мы мечтаем, — имеют совершенно другую природу.

Человек, который собирается стать музыкантом, например, не хочет просто научиться исполнять музыку или петь песни. Он хочет получить определённое ощущение сверх самого этого действия. Например, не просто спеть, а спеть так, чтобы публика на стадионе бесновалась от восторга.

То есть его подлинная цель не пение само по себе. В противном случае никаких проблем бы, я думаю, у желающих петь не возникло — горлопанили бы себе на каждом углу, и голова не боли.

Но нет, и петь хотят, и переживают из-за чего-то. Что же является здесь подлинной целью? Действительная цель глубже — получить некую специфическую реакцию со стороны окружающих: восторги, восхищение, «культурный шок» и т. д.

Вряд ли стоит этому удивляться: эта цель мотивирует нас как раз благодаря тому самому социальному, иерархическому инстинкту. Это он готовит, толкает и образует, так сказать, это наше стремление к популярности и успеху.

Что ж, пока всё вроде бы логично, а потому самое время заметить подвох. Если хорошо задуматься, то получается, что в нашем примере реальной целью для человека оказывается не пение как таковое, не собственное ощущение от собственного пения, а ощущение от ощущения других людей, которые его пением наслаждаются.

Проще говоря, я хочу ощущать, что другие люди ощущают восторг от моего пения (допустим, что у меня есть это, столь странное на мой взгляд, желание). Таким образом, я думаю об этом своем ощущении, алчу его и пытаюсь как-то его поиметь. Бегаю, так сказать, по этой саванне в его поисках.

Надеюсь, вы уже заметили ошибку в расчётах...

Да, моей действительной целью должен быть восторг моей публики сам по себе, а не моё ощущение от этого восторга (что, согласитесь, две разные вещи). Но я ведь о нём не думаю! Этого образа в моей голове нет! У меня есть образ моего восторга от восторга зрителей, слушателей, читателей, но не образ их восторга как такового.

Более того, одно дело — хотеть, чтобы тобой восторгались (хвалили тебя, говорили тебе, какой ты прекрасный или какая у тебя замечательная новая фотография на аватарке), и совсем другое дело — хотеть, чтобы другой человек пришёл в восторг. Кажется, что вроде бы об одном и том же речь, но на самом деле это вообще две разные задачи.

Если вы актёр, режиссёр, писатель, певец, вам может нравиться всё что угодно — как поёт Фрэнк Синатра, как режиссирует Стенли Кубрик, как пишет Джеймс Джойс, и вообще — всё, что вам заблагорассудится.

Но если вы собрались вызывать восхищение публики, вы должны думать не о собственных предпочтениях, а о том, что эту публику способно ввести в состояние соответствующего восторга. Возможно, это пение Филиппа Киркорова, режиссура Фёдора Бондарчука или творения Дарьи Донцовой. И это необходимо принять к сведению.

Как грустно шутил по этому поводу Оскар Уайльд: «Пьеса была великолепна, а вот публика никуда не годилась». Хотя бывает, что чувство прекрасного у творца и у публики почти одинаково, ну или вам нужно найти свою публику, что тоже вариант.

В любом случае главный вопрос здесь таков: вы готовы угождать публике, хотите восхищать эту публику, вам важно, что эта публика хочет?

Если вы отвечаете отрицательно, то забудьте про «успех». Нравится вам то, что вы делаете, — делайте это для себя и показывайте тем, кому это тоже нравится. Но ожидать мирового признания, занимаясь тем, что большинству людей вообще ни в каком отношении не надо, — это безумие и абсурд.