Джон Готтман - Испытание ребенком. Как не дать счастью разрушить отношения

В какой-то мере это работало. Когда детей начали изолировать, распространение инфекций уменьшилось. Младенческая и детская смертность сократилась. Уотсона объявили героем. Врачи советовали родителям жить по его заветам. Прекратите трогать ребенка, даже если он не болен. Прекратите брать его на руки и носить на руках, даже если ему больно или он расстроен.

Это было ошибкой. Ошибкой, потому что спустя некоторое время врачи столкнулись с новой страшной проблемой. После помещения в карантин многие дети чувствовали временное облегчение. Затем, ни с того ни с сего, их состояние резко ухудшалось. Или же ухудшалось постепенно: они становились все более тихими, безразличными и отстраненными. Переставали улыбаться. Просто потихоньку угасали. По неизвестным медицине причинам дети снова начали умирать в больницах.

Темная суть карантина могла бы остаться незамеченной, если бы не Вторая мировая война. Когда нацисты начали бомбить Лондон, из города было эвакуировано семьсот тысяч детей. В деревнях за ними присматривали взрослые, им не нужно было бояться бомб, их хорошо кормили.

Однако психолог Джон Боулби заметил, что эти дети начали тихо чахнуть, точно так же как те, которых помещали в карантин в больницах. Боулби был уверен, что дети сильно переживали разлуку с матерями, следствием чего и становилось их недомогание. Это была революционная идея. Но к Боулби не прислушались. Его взгляды считали слишком сентиментальными и ненаучными, в отличие от взглядов Уотсона (которые вообще-то тоже никакого научного обоснования не имели).

После окончания Второй мировой войны Джон Боулби и Мэри Айнсуорт провели несколько исследований, чтобы доказать свою правоту. Они изучали то, как дети реагировали на короткую разлуку с матерями и последующее воссоединение с ними. В некоторых случаях привязанность к матерям была надежной: дети скучали по ним в их отсутствие и радовались, когда они возвращались. Это говорило о здоровых отношениях между матерью и ребенком. Но часть детей была привязана к матерям не столь сильно. Они вели себя или замкнуто и не реагировали на возвращение матери, или тревожно и неуверенно – так сильно огорчались из-за ухода матери, что не могли успокоиться даже после ее возвращения.

Ученые выяснили, что ненадежная привязанность означала проблемы с адаптацией у детей в будущем. Дети с надежной привязанностью, наоборот, со временем оказывались более жизнестойкими и лучше приспосабливались к жизни. Они демонстрировали бóльшую независимость и активнее изучали мир. Это исследование означало научное подтверждение взглядов Боулби. Надежная привязанность была свойством отношений, а не ребенка. Без нее дети могли стать несчастными на всю жизнь.

1950-е годы принесли другие новости. В университете Висконсина психолог Гарри Харлоу начал работать с детенышами обезьян макак-резусов. Он провел по-настоящему драматическую серию экспериментов, посвященных важности материнской любви. Благодаря Боулби и Айнсуорт психологи узнали о том, как много значит привязанность ребенка к матери. Но они считали, что это привязанность к материнскому молоку. Все, что нужно детям, полагали они, – это поесть, ведь маленький ребенок неспособен эмоционально привязываться к другим. Дело только в соске. Однако Харлоу блестяще доказал обратное.

В своих экспериментах он предоставил детенышам обезьян выбор. Они могли проводить время с суррогатной «матерью» из проволоки, у которой был «сосок», дававший им молоко, или же с суррогатной «матерью» из мягкой махровой ткани, которая давала лишь «комфортный контакт», но не молоко. Детеныши выбирали тканевую мать, а не проволочную. Более того, испугавшись, детеныши также бросались к тканевой матери, а не к холодной проволочной. Детеныши тканевой матери лучше приспосабливались к изменениям среды.

Из этих строгих научных исследований можно было сделать лишь один вывод: и детенышам животных, и человеческим детям в неограниченном количестве требуются привязанность, любовь, комфорт и поддержка, обеспечить которые способны матери, причем на инстинктивном уровне.

Теперь мы знаем, что многие дети в карантине на самом деле умирали не от своих болезней, а от депрессии и острого одиночества. Этим детям не хватало человеческого тепла. Они жаждали близости – и умирали, не получая ее.

Уотсон был неправ, и его совет оказался вредным, смертельно вредным. К сожалению, его работа определила работу всех американских институтов, фокусирующиеся на работе с детьми и родителями.

Учение Уотсона живо до сих пор. В ходе любой встречи с родителями мы видим, как они мучаются из-за того, что «портят» детей, беря их на руки, когда те плачут, или помогают подняться и успокаивают, когда те падают. Они позволяют собой «манипулировать». Знают, что должны следовать советам современных педиатров и дать ребенку поплакать и уснуть самостоятельно, но не могут.

И мы не могли тоже.

Но теперь мы знаем, что наши родительские инстинкты правы, а идея о возможности «испортить» детей – ложная. Мы убеждаем родителей, что когда ребенок плачет, он просто посылает им сигнал SOS. И если вы игнорируете плач ребенка, то тем самым учите его, что мир – это такое место, где не реагируют на его призывы. Невозможно испортить ребенка, реагируя на него. Самый эффективный способ повысить его независимость и жизнеспособность – быть эмоционально доступными и отзываться на его сигналы.

Нежеланные физические контакты являются проблемой в любом возрасте, для любого человека. Мы не призываем дотрагиваться до взрослых или детей, когда они не хотят этого. К сожалению, скандалы по поводу сексуальных домогательств и покушений на растление малолетних не сходят с первых полос газет, и преступления единиц негативно влияют на многих. Администрации детских садов и начальных школ обычно запрещают сотрудникам дотрагиваться до учеников даже в том случае, если ребенок получил травму.

Однако и младенцы, и дети постарше нуждаются в физическом утешении, когда они огорчены. Словесная поддержка очень важна, но малыши лучше реагируют на прикосновения. Психолог Тиффани Филд в ходе эксперимента протестировала шестьдесят вариантов словесных утешений и шестьдесят форм физических. Она обнаружила, что действительно утешить ребенка способны всего три фразы – и пятьдесят три формы физического контакта.

Свою технику детского массажа Филд разработала после того, как у нее родился недоношенный ребенок. В те времена родителям не разрешали трогать своих недоношенных детей. Они рождались крошечными, и их сразу помещали в пластиковый инкубатор, словно из опасения, что они сломаются от малейшего прикосновения. Но Филд инстинктивно чувствовала, что это не так, и позднее доказала это. Она показала, что если родители овладеют техникой детского массажа и будут массировать малышей на протяжении всего лишь пятнадцати минут в день, их масса тела за десять дней увеличится на 47 процентов. Дети, которым массаж не делали, набирали вес гораздо медленнее. В итоге те недоношенные дети, которым делали массаж, выписывались раньше, были здоровее и сильнее привязаны к родителям, чем те, кому его не делали. С тех пор на эту тему было проведено более девяноста исследований, и все они подтвердили пользу массажа для детей.