Эрих Нойманн - ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОЗНАНИЯ

Теперь мы подходим к стадии активного инцеста героя, сражению с Великой Матерью и ее поражению. Вселяющий ужас характер этого дракона главным образом заключается в способности Великой Матери совратить Эго, а затем кастрировать и уничтожить его в матриархальном инцесте. Страх перед растворением удерживал Это от регресса к Великой Матери и уроборосу; это была защитная реакция системы Эго от возврата назад. Но когда Эго больше не настроено оставаться на стадии "борцов", которых сдерживает их страх перед Великой Матерью оно должно побороть этот страх, который раньше защищал его и сделать именно то, чего оно больше всего боялось. Оно должно открыть се6я разрушительной силе урборического Дракона Матери не дав при этом уничтожить себя.

Преодолевая страх и фактически входя в уроборическую Великую Мать, Эго ощущает свою высшую маскулинность как качество устойчивое, бессмертное и незыблемое, а его страх превращается в радость. Эта связь между страхом и удовольствием играет решающую роль в нормальной психологии, но особенно она выражена в психологии невроза. На этой стадии развития, и только на этой, сексуальность становится символом борьбы за "восхождение на вершину", и здесь оказывается совершенно уместной адлеровская терминология стремления к власти. [2]

Но замыкание на таком символизме — сознательное или бессознательное, свойственное многим невротикам, означает, что архетипическая стадия борьбы с драконом все еще не пройдена и что Эго остановилось на ней. В 6ольшинстве случаев эта неудача выражается не символом кастрации и расчленения, как на стадии Великой Матери, а в символах поражения и пленения, а иногда ослепления.

Как и ослепление Самсона и Эдипа, пленение, которое во многих мифах и сказках принимает форму пожирания героя, является более серьезной неудачей, чем расчленение или фаллическая кастрация. Оно более значительно, потому что поражение на этой стадии затрагивает более высоко развитое и более устойчивое Эго-сознание.

Но такое поражение не обязательно должно быть окончательным, как кастрация и смерть, а в некотором смысле и ослепление. Побежденного впоследствии может, например, освободить герой, и поражение еще может закончиться победой. Сознание, хотя и крайне уставшее, может продержаться в плену до тех пор, пока не прибудет помощь. Различные формы, которые принимает освобождение, соответствуют различным формам последовательности событий. Например, Эдип остается героем, даже несмотря на его трагический регресс к матери, Самсон переступает свое поражение и умирает, торжествуя, Тесей и Прометей освобождаются из рабства Гераклом и так далее.

Равно и Эго-герой, которое терпит поражение в борьбе, не уничтожается как индивидуальная личность в том смысле, что оно исчезает в уроборическом или матриархальном инцесте. Проходя через архетипические стадии мифологии, Эго приближается к цели сражения с драконом, которая, как мы видели, означает бессмертие и вечное существование. Что касается развития личности, основным и глубочайшим смыслом сокровища является обретение в этой борьбе чего-то сверхъестественного и неразрушимого.

Мы не намерены повторять здесь то, что уже было сказано в Части I о разделении Прародителей Мира, появлении света и мифе о герое в связи с развитием и дифференциацией сознания. Наша психологическая задача заключается, скорее, в том, чтобы указать некоторые методы, посредством которых Эго отделяется от бессознательного и организовывает себя в сравнительно независимую систему; иными словами, как строится индивидуальная личность. Мы должны рассмотреть, как личностное и индивидуальное освобождаются от трансперсонального и коллективного.

Пути отделения сознательного от бессознательного могут быть следующими: (1) фрагментация — отщепление или расщепление — архетипов и комплексов; (2) обесценивание или дефляция бессознательного; (3) вторичная персонализация содержимого, которое первоначально было трансперсональным; (4) изъятие эмоциональных компонентов, способных подавить Эго; (5) абстрактные процессы, посредством которых бессознательное представляется сначала как образ, затем как идея и наконец рационализируется как концепция.

Все эти дифференциации способствуют формированию из рассеянного трансперсонального бессознательного, которое ничего не знает об индивидах и которое является чисто коллективным, системы личности, высочайшим представителем которой выступает Эго-сознание.

Чтобы проследить развитие сознания, необходимо разграничить два компонента бессознательного. Это касается отделения существенного содержимого коллективного бессознательного от его эмоционального или динамического содержимого. Архетип как образ не только представляет некоторое содержимое, более или менее доступное сознанию, но он также, независимо от своего содержания или в связи с ним, оказывает эмоциональное и динамическое воздействие на личность. То, что мы назвали "фрагментацией архетипов", является процессом, посредством которого сознание пытается вырвать у бессознательного существенное содержимое архетипов, чтобы обеспечить потребности своей собственной системы.

Рудольф Отто в своем описании нуминозного называет его вызывающей благоговейный трепет тайной, очаровывающим и дарующим блаженство, "Совершенно Иным", Священным. [3] Это нуминозное является центральным впечатлением Эго по отношению абсолютно ко всем архетипам; это — основная окраска, с которой Эго воспринимает коллективное бессознательное и мир, на который проецируются архетипы. Кажется, будто бы мир бессознательного фактически является продолжением нуминозного, как будто бы невообразимое множество его аспектов разделилось на отдельные образы коллективного бессознательного, чтобы Эго смогло воспринять их либо последовательно, либо в своей совокупности. В ходе развития, то есть в период перехода от непластичной фазы к пластичной, коллективное бессознательное расщепляется на живописный мир архетипических образов, и то же самое направление развития ведет к фрагментации самих архетипов.

Фрагментация происходит в том смысле, что для сознания первичный архетип раскалывается на значительную группу родственных архетипов и символов. Или, скорее, эту группу можно представить как контур, замыкающий в себе неизвестный и неуловимый центр. Отколовшиеся архетипы и символы теперь легче постичь и ассимилировать, так как они больше не подавляют Эго-сознание.

Это дискурсивное восприятие архетипов, одного за другим и с различных сторон, является результатом развития, в ходе которого сознание обучается защищать себя от влияния первичного архетипа. Нуминозная грандиозность архетипа, с которой он первоначально воспринимался примитивным человеком, представляет собой единство архетипической группы символов, в которой он сейчас проявляет себя, и неизвестную величину, которая исчезает в процессе фрагментации.