Карлос Гонсалес - Целуйте меня! Как воспитывать детей с любовью

Тем, кто предпочитает иной, более трудный путь – использовать слова, а не шлепки, по нраву придется другая, весьма отличная от вышеуказанных книга, авторы которой, Кьюбелс и Рикарт, по профессии – педиатр и детский психолог соответственно 44. Начинают они с базовой предпосылки:

Забудьте о шаблонном утверждении, что если ребенок плачет, значит, ему этого хочется. Чтобы плакать, нужно сначала что-то испытать.

Кстати, любопытно, что сторонники телесных наказаний нередко ощущают необходимость отстаивать свое доброе имя:

Позвольте мне прежде всего однозначно заявить, что я не испытываю энтузиазма по поводу телесных наказаний (Грин) 76 .

Сказав это, мы не хотели бы, чтобы у читателей создалось впечатление, будто мы садисты и убежденные сторонники избиения младенцев (Кастельс) 77 .

Боже упаси! Нам бы такое и в голову не пришло. Одной из ужасных черт насилия по отношению к детям является то, с какой легкостью оно передается из поколения в поколение. Кастельс сам ясно это описывает (потому что факт этот ученым прекрасно известен, и ни один психиатр не может тешить себя по этому поводу иллюзиями):

Равным образом, нам известно, что многие родители ревностно пропагандируют телесные наказания, потому что сами регулярно подвергались им в детстве 77 .

Да, люди, с которыми в детстве обращались дурно, сами становятся агрессивными родителями. Этот порочный круг упрочивают сразу несколько факторов. С одной стороны, ребенок вырастает, не зная, что можно поступать как-то иначе, что это – не единственный возможный способ воспитания. Ему в наследство остаются вырастающие из насилия, которому он подвергался, психологические проблемы, такие как агрессия и неспособность к сопереживанию чужим страданиям. Но также – что, возможно, важнее прочего – ребенок испытывает потребность оправдывать своих родителей. Дети до безумия любят своих мам и пап и чувствуют, что должны их защищать 35. Все, что ни делали мои родители, было к лучшему. Если я не бью своих детей, это все равно как если бы я говорил родителям, что они были неправы, когда били меня. Буквально на следующей же странице доктор Кастельс как преданный сын своих родителей совершает ту самую ошибку, которую только что приписывал другим:

Все мы – или подавляющее большинство – время от времени получали от родителей оглушительную оплеуху-две, и, что любопытно, теперь, когда родители уже больше не рядом и не могут продолжать одаривать нас ими, мы вспоминаем эти оплеухи с любовью и ностальгией 77 .

Чувство это задолго до него выразил в своем прекрасном описании грустящего юного барона Сигоньяка («Капитан Фракасс») Теофиль Готье:

Отец, которого он все же искренне оплакивал, выражал свое внимание пинками под зад и приказами высечь мальчика. Теперь же скука так одолевала молодого барона, что он только порадовался бы, если бы отец вновь поучил его на свой лад, потому что отцовские колотушки, которые сын вспоминал, умиляясь до слез, – это тоже вид общения…

Ну конечно, вид общения. Детям так отчаянно не хватает контакта и внимания со стороны родителей, что за неимением лучшего они и насилие примут за доказательство любви. Некоторые дети, которые не могут нормальным путем получить достаточно «здорового» внимания, добиваются его ненормальными, патологическими способами. Это те самые дурные, непослушные дети, которые, кажется, сами напрашиваются. Некоторые родители, поря их, объясняют: «Ты сам напросился». Думаете, стал бы ребенок просить о порке, если бы мог или знал, что можно просить о чем-то другом, если бы чувствовал, что способен принять от родителей что-либо иное, если бы (в наиболее запущенных случаях) вообще догадывался, что существуют иные формы общения родителей и детей?

Я тоже надеюсь, что мои дети однажды будут вспоминать обо мне со слезами на глазах или с нежностью. Но я надеюсь, что не за пинок или затрещину. А какое неизгладимое воспоминание о себе хотите оставить в памяти собственных детей вы?

Многие противники порки продолжают отстаивать иные формы наказания: лишение привилегий (никакого пудинга, никакого телевизора), наказание методом «естественных последствий» («Если не будешь хорошо обращаться с игрушками, я их у тебя заберу»). Родители в Америке вообще, по-видимому, помешаны на наказаниях – по крайней мере, когда смотришь их комедии, с удивлением замечаешь, как подростки, уже почти взрослые мужчины, как само собой разумеющееся, говорят: «Знаю, я плохо себя вел: теперь меня две недели не выпустят из дома».

Я не считаю, что детям для того, чтобы чему-то научиться, необходимы наказания, точно так же, как не нужны они и нам, взрослым. Дети хотят, чтобы родители были счастливы, и изо всех сил стремятся к этому (хотя иногда и не знают, как этого добиться). Ребенок, который знает, что провинился, без всякого наказания постарается больше так не делать. А если не знает – достаточно ему это объяснить. Если он с вами не согласен, если он действительно уверен в том, что он прав, наказанием его передумать не заставишь. Напротив, это разозлит его и унизит, и он при первой же возможности снова поступит так же. Максимум, чему можно научить наказанием, – так это тому, что определенные вещи нужно делать тайком, чтобы не поймали. Это не совестью называется, а откровенным лицемерием.

Ничто не мешает воспитать ребенка без наказаний и без угроз наказания.

Награды я тоже недолюбливаю. Конечно, это совсем другое дело. Естественно, любой ребенок предпочтет получить сотню наград, чем одно наказание.

Но как-то раз одна женщина спросила меня: «Как предложить сыну награду так, чтобы это не выглядело шантажом?» И я задумался. Действительно, награды подозрительно напоминают шантаж. «Принесешь из школы хорошие отметки, куплю тебе игровую приставку» ничем не отличается от «Не принесешь из школы хорошие отметки, не куплю тебе игровую приставку».

На самом деле для ребенка нет награды выше одобрения родителей (и нет наказания хуже их неодобрения), и в этом смысле награда – естественный и неизбежный фактор воспитания. Нельзя не похвалить ребенка за успехи в школе, или за чудные рисунки, или за то, что он помогает накрыть на стол. А если он вырывает страницы из энциклопедии или бьет младшего, нельзя не выразить своего неодобрения; даже если мы постараемся не кричать, ребенок все равно поймет, что что-то не так, что-то делать было не нужно.

Я не предлагаю использовать одобрение как инструмент манипуляции ребенком. Когда я говорю дочери, что она написала хорошее сочинение, я не думаю: «Мое одобрение послужит позитивным подкреплением желательного поведения» или «Оно поощрит ее творческие задатки». Я просто думаю, какое хорошее она написала сочинение!