Дуглас Кенрик - Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного

Психолог Лиза де Бруин подошла к вопросу по-другому. Она использовала компьютерную программу «Морфинг», чтобы незнакомый человек стал похож на родственника (путем микширования изображения лица испытуемого с изображением незнакомого человека противоположного пола). Она обнаружила, что люди дают следующую оценку лицам с искусственно измененной внешностью и подобием родства: «надежный, но не вызывает сексуального влечения». Это значит, что в человеке с похожим на ваше лицом вы скорее увидите того, на кого можно положиться, чем того, с кем бы вы желали иметь кратковременную сексуальную связь.

С одной стороны, должно быть, близкие родственники особенно притягательны (если отвлечься от этого эксперимента, то кто, как не родственник, удовлетворит многочисленным требованиям, предъявляемым к желаемому партнеру, таким как «очень похожий» и «очень знакомый»). Но почему одна только мысль о сексе с родственником вызывает у людей отвращение? С генетической точки зрения все это максимально приближено к клонированию самих себя. На первый взгляд кажется, как будто все, что приблизительно равняется клонированию, будет работать на пользу генам (за счет максимального использования генетического совпадения между родителями и потомством). Но слишком большая близость приводит и к потерям. Одним из ключевых преимуществ полового размножения является то, что оно тасует наши гены с другим набором генов, и это помогает держаться впереди всех быстро развивающихся вирусных и бактериальных паразитов. Кроме того что спаривание с родственниками первой степени родства приводит к недостаточной перетасовке, оно вызывает еще и то, что животноводы называют «инбредной депрессией» [27] Комплексное снижение биологических показателей выживаемости, темпа роста, продуктивности особи или группы особей как следствие инбридинга. . Это означает, говоря биологическим языком, что повышается опасность объединения редких рецессивных генов, которые лежат в основе ряда генетических нарушений.

Изучая то, что происходило в тот момент, когда люди думали о сексе с друзьями, мы оказались еще перед одним интересным поворотом в нашей концепции. Мужчины, представляющие секс со своими знакомыми, рассматривали его почти так же, как и секс с незнакомыми людьми: их положительные эмоции сильно перевешивали негативные. У женщин, наоборот, преобладали отрицательные эмоции, причем самой распространенной реакцией было отвращение. Давайте рассмотрим это на более высоком интеллектуальном уровне: если бы герои телевизионного сериала «Друзья» Джоуи и Моника начали представлять, что они занимаются любовью друг с другом, то, по нашим результатам, Джоуи эта мысль показалась бы привлекательной, а Монике немного противной.

Эти результаты свидетельствуют о двух вещах. Во-первых, когда речь идет о людях, которых мы считаем «привлекательными» или «симпатичными», наш мозг не может функционировать в соответствии с каким-то одним простым правилом. И мужчины и женщины помещают родственников и привлекательных незнакомцев в разные ментальные категории. Во-вторых, когда люди думают о друзьях, мужчины и женщины пользуются разными правилами при принятии решений. В некотором смысле женщины относятся к друзьям как к родственникам, в то время как мужчины относятся к ним как к чужим. Но это упрощенный подход. Хотя мужчины часто конкурируют со своими друзьями-мужчинами и чувствуют сексуальное влечение к женщинам-друзьям, они применяют разные правила, решая, кому отдать пальму первенства — другу или незнакомому человеку, и они более склонны доверять друзьям, чем чужим. А для женщин не так противна мысль о сексе с друзьями, как мысль о сексе с родственниками. Другими словами, наш мозг использует разные системы вычислений, когда дело касается родственников, друзей и незнакомых людей.

Для эволюционной теории различие между родственниками и друзьями имеет важное значение. Поскольку у родственников высокий процент идентичных генов, все, что мы делаем на благо репродуктивности родственника, косвенно идет на пользу нашей собственной физической приспособленности к воспроизводству Технический термин «совокупная приспособленность», который используют эволюционные биологи, широко применяется для описания способности человека передавать свои гены последующим поколениям. Все, что я делаю для повышения репродуктивной способности своего сына, важно и для меня лично, как и все, что я мог бы сделать, чтобы помочь своим сестрам. Совокупная приспособленность помогает объяснить, почему я был гораздо более терпим к жалобам своего сына-подростка во время нашего европейского отпуска, чем моя бывшая жена (которая не была его матерью).

Взаимную помощь друзей обычно объясняют в терминах взаимного альтруизма. Принцип «ты — мне, я — тебе» действует до тех пор, пока он соблюдается обеими сторонами. Взаимный альтруизм — мощный стимул: он позволяет людям решать сообща то, что не под силу им в одиночку, а в трудные времена он может означать выживание или голодную смерть. Только механизм действия у него несколько иной, чем у принципа совокупной приспособленности. Каждый раз, когда я передаю что-то сыну, я даю что-то своим генам, эта связь существует постоянно. Но по отношению к моему другу Ричу все обстоит не так. Если мы с ним перестанем получать какую-нибудь выгоду от нашего взаимного общения, как это было у нас даже во время злополучного путешествия по Европе, наша связь может оказаться под угрозой. У нас с Ричем довольно долгая взаимовыгодная дружба, и мы сумели достойно выдержать испытание длиной в несколько бурных недель; однако у некоторых людей отношения навсегда заканчиваются, как только бывшие друзья начинают подсчитывать и искать ответ на неприятный вопрос: «А что я за это получу?» Что же касается грубо разговаривавшей со мной продавщицы во французской булочной, с которой я общался пару минут, между нами не возникло никакого типа связи, поэтому, раз наши короткие отношения начались так негативно, мне ничего не стоило переместить ее в категорию «враг».

В самом первом из когда-либо написанных учебников по психологии Уильям Джеймс предположил, что «у человека количество его социальных “Я” равно количеству различных групп людей, мнением которых он дорожит». Предположение Джеймса вписывается в исследование, которое мы только что обсуждали, — возможно, у нас есть различные функциональные разновидности «Я» для общения с различными категориями людей: родственниками, друзьями, потенциальными партнерами, возлюбленными, знакомыми и врагами. Эта модель противостоит альтернативной точке зрения, гласящей, что у нас есть только одно интегрированное «Я», однако эта точка зрения имеет существенный недостаток. Иногда один и тот же человек может быть другом, конкурентом или потенциальным сексуальным партнером — в зависимости от конкретных факторов и текущей ситуации.