Регина Бретт - У Бога всегда есть работа для тебя. 50 уроков, которые помогут тебе открыть свой уникальный талант

Доктор Фоули много лет назад был моим неврологом. Я хорошо помню его. Это было летом 1968 года, у меня случился сильный эпилептический припадок, и меня на неделю поместили в больницу. Мне было восемь лет, и у моих родителей дома оставались еще четверо детей, о которых надо было заботиться.

Бóльшую часть этой недели я провела в больнице одна, и мне было очень страшно. Доктор Фоули оказался настоящим сокровищем, добрым и заботливым человеком. Как раз тот тип врача, который нужен восьмилетнему ребенку. Его доброе лицо и спокойный голос навсегда запечатлелись в моей памяти. В том июле для меня, восьмилетней, он был настоящим благословением.

Я проработала шесть лет педиатром-логопедом, прежде чем вернуться в университет за докторской степенью. За годы клинической работы я лечила множество детей. Только много лет спустя я осознала, что моя способность сострадать и помогать родителям и детям была результатом моего детского общения с доктором Фоули и другими добрыми и заботливыми профессионалами, похожими на него.

Я переслала это письмо семье Джо. Они прочли его ему, и Джо рассмеялся.

– Вот видите, – проговорил он с ухмылкой, – не такой уж я плохой!

Нет, он вовсе не был плохим. Той семье он даже не послал счет.

Джо хотел написать ответ своей бывшей пациентке, но так и не собрался с силами. С теми силами, которые, как нам казалось, никогда его не покинут. Он пять раз поборол рак, пережил инсульт, замену сердечного клапана и почти лишился зрения.

Но та сцена на нормандском побережье никогда не изглаживалась из его памяти. Джо был среди первых врачей, высадившихся на пляже в Нормандии во время выброски десанта. В 28 лет он был одним из самых молодых врачей, заботившихся о раненых и умирающих в Ликате, Палермо, Термини-Имерезе и Нормандии. Он был вместе с первым войсковым соединением, которое высадилось на берег. Он бежал во весь опор, пригибаясь под пулями. Он получил за эту операцию Бронзовую Звезду и Французский Крест. И он еще мог посмеиваться над этой Бронзовой Звездой, когда говорил людям, что в приказе о награждении была строчка: «Неоднократно рисковал жизнью»!

Джо рассказывал, как он в то утро высадился из маленького ялика, расплескивая воду, брел на песчаный берег, а потом бежал под пулеметным огнем, промокший до нитки. Он не забыл раненых, которых выносил в безопасное место, тех людей, которые гибли на песчаном пляже или у него на руках. Он рассказывал, что, глядя на умирающего, всякий раз думал о том, как будут скорбеть по этому человеку его родители, его жена или дети.

Прекрасно прожитая жизнь делает человека бессмертным.

Когда Джо умер, на его похороны пришли сотни людей – не для того, чтобы оплакивать его, но для того, чтобы восславить жизнь, которую он прожил. Мессу по нему служили шесть священников и епископ. Мой друг, отец Дон Коззенс, произнес надгробную речь. Он говорил, что Джо любил внимание, но видел опасности, которые подстерегают признанного остроумца и весельчака. Он знал, что все мы живы сильнее всего, когда умираем для своего эго и живем для других.

Дон говорил, что Джо, подобно библейскому Иакову, боролся на стороне своей веры, своего Бога и своей церкви. Он был «кофейным теологом», который воплощал в жизнь знаменитые слова из Михея, 6:8: «Действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить перед Богом Твоим». Почти в самом конце мессы были произнесены эти заключительные слова: «Никто не мертв воистину, пока он не забыт». Это напомнило мне высказывание философа Уильяма Джеймса: «Прекрасное применение для жизни – прожить ее ради того, что тебя переживет».

Вот чего мы все хотим. Бессмертия.

Именно его и дает нам прекрасно прожитая жизнь. Она делает человека бессмертным. Она длится еще долго после того, как человек уйдет. Джо будет продолжать жить во мне, в своих пациентах, в своих друзьях, в своих родственниках. В том больничном санитаре, который рассказал мне, что доктор Фоули всегда давал ему возможность почувствовать себя важным. В бесчисленных детях детей тех, кого он спасал на нормандских пляжах и в больницах.

Джо 59 лет состоял в браке, воспитал шестерых детей и определял свою жизнь любовью и служением. Он говорил: «Старайся любить людей и веди себя так, чтобы тебя можно было любить». Этой любовью он руководствовался во всем, что делал, везде, где находился: на нормандском побережье, в клиниках, на той веранде, где человек, который видел слишком много войн, не переставал молиться о мире.

Всякий раз, проходя мимо его дома и видя пустое кресло на веранде, я размышляю о собственной героической миссии в жизни.

У каждого из нас есть такая миссия. И если мы найдем ее и будем воплощать, мы тоже будем жить вечно.

Большие числа не способны поразить нас так, как один-единственный пустой стул.

Или один-единственный пустой шкафчик.

Или единственное пустое место за обеденным столом.

Пустота – вот что многие из нас ощущают, катаясь на нынешних экономических «американских горках». Если даже тебя не увольняли без сохранения содержания ни разу за последние пять лет, наверняка у тебя есть знакомые, с которыми это случилось. Как есть они и у всех нас.

Если мы сами не теряли работу, то страдали от комплекса «вины выжившего», оставшись одними из немногих благополучных. Хочется что-то сделать, но руки опускаются.

Из газеты «Плейн Дилер», где я работаю колумнисткой, в вынужденный отпуск без сохранения содержания было отправлено 27 человек за одну неделю. Жутко было проходить мимо пустой кабинки, где работала женщина, с которой мы были знакомы 22 года. Моя подруга мечтала уйти на пенсию как журналистка – и вдруг оказалась безработной и никому не нужной.

Все мы молча гадали в тревоге: кто следующий?

На той же неделе Министерство труда США объявило, что уровень безработицы достиг 6,7 процента и за один только ноябрь сократилось 533 тысячи рабочих мест – самый высокий уровень за 34 года.

Как и многие люди, я занята в бизнесе, который в один «прекрасный» день может сойти на нет. Мы то и дело читаем об угасании газетного дела, о том, что наша профессия стоит на грани вымирания. Во всех Соединенных Штатах рабочие места в газетах сокращаются. Издания выставляются на продажу, объявляют о банкротстве, несчетное число раз продаются и перепродаются, сокращая тираж до минимума. Нет на свете ничего святого, даже той священной вещи, которую мы называем «четвертой властью». Некоторые газеты сократили объемы; другие урезали подписку; третьи и вовсе выходят только онлайн.

Наша бизнес-модель изменилась с приходом Интернета. Денег за рекламу больше не хватает на оплату счетов. Реклама недвижимости переместилась в Интернет, где можно провести видеоэкскурсию по домам. Объявления о рабочих местах тоже лучше давать в Интернете. Один щелчок мышкой – и ты загружаешь свое резюме. А есть еще такие сайты, как Craigslist. Как можно конкурировать с тем, что дается бесплатно? Не имеет значения, как здорово ты пишешь, если рекламных доходов недостаточно, чтобы поддерживать твою газету.