Пётр Успенский - В поисках чудесного (Фрагменты неизвестного учения)

Это "наблюдение" было странным, но абсолютно верным. Я ничего не мог возразить против методов Гурджиева, кроме того, что мне они не подходят. Тогда же на ум пришёл очень ясный пример. Я никогда не относился отрицательно к "пути монаха", к религиозным, мистическим путям. Вместе с тем я никогда и на мгновение не мог подумать, что такой путь будет для меня подходящим или возможным. И вот, если бы после трёх лет работы я увидел, что Гурджиев фактически ведёт нас к религиозному пути, к монастырю, требует соблюдения всех религиозных форм и церемоний, это, конечно, послужило бы основанием для того. чтобы выразить своё несогласие и уйти, даже рискуя утратить при этом его непосредственное руководство. Но это, конечно, не означало бы. что я считаю религиозный путь неправильным. Он может даже оказаться более правильным, чем мой, но этот путь - не мой.

Решение оставить работу у Гурджиева и его самого потребовало от меня большой внутренней борьбы. Я многое строил на этом, и мне трудно было теперь перестраивать всё с самого начала. Но ничего другого не оставалось. Конечно, я сохранил всё, что узнал за эти годы: однако прошёл ещё целый год, пока я вник во всё и нашёл возможным продолжать работу в том же направлении, что и Гурджиев. но самостоятельно.

Я перебрался жить в отдельный дом и возобновил прекращенную в Петербурге работу над своей книгой, которая впоследствии появилась под заглавием "Новая модель вселенной".

В "доме" ещё какое-то время продолжались лекции и демонстрации; затем и они прекратились.

Иногда я встречал Гурджиева в парке или на улице, иногда он заходил ко мне домой. Но сам я старался "дом" не посещать.

В это время положение дел на Северном Кавказе резко ухудшилось. Мы оказались полностью отрезанными от Центральной России и не знали, что там делается.

После первого налёта казаков на Ессентуки обстановка стала быстро изменяться к худшему, и Гурджиев решил покинуть Минеральные Воды. Он не говорил, куда намерен направиться, да и, принимая во внимание обстоятельства того времени, сказать это было нелегко.

Лица, покидающие в то время Минеральные Воды. пытались пробраться в Новороссийск: и я предположил, что он отправится в этом же направлении. Я сам тоже решил уехать из Ессентуков, но мне не хотелось уезжать раньше него. У меня было какое-то странное чувство: я хотел ждать до самого конца, сделать всё, от меня зависящее, чтобы потом можно было себе сказать, что я не оставил ни одной неиспользованной возможности. Мне было очень трудно отказаться от идеи совместной работы с Гурджиевым.

В начале августа Гурджиев уехал из Ессентуков, и вместе с ним - большая часть обитателей "дома". Несколько человек уехало ещё раньше. Около десятка осталось в Ессентуках.

Я решил перебраться в Новороссийск. Но обстоятельства быстро менялись. Через неделю после отъезда Гурджиева прекратилось всякое сообщение даже с самыми близкими местами. Казаки устраивали налёты на боковую ветку железной дороги от Минеральных Вод, а там, где находились мы, начались большевистские грабежи, "реквизиции" и тому подобное. Это было время "расправы" с "враждебными элементами" в Пятигорске, когда погибли генерал Рузский, генерал Радко-Димитриев, князь Урусов и многие другие.

Должен признаться, что я оказался в глупейшем положении. Я не уехал за границу, когда это было возможно, ради того, чтобы работать вместе с Гурджиевым, а вышло так, что я распрощался с ним и остался у большевиков. Всем нам, оставшимся в Ессентуках, пришлось пережить очень трудные времена. Для меня и моей семьи всё обошлось сравнительно благополучно. Только двое из четырёх заболели брюшным тифом; никто не умер; нас ни разу не ограбили; всё время я работал и зарабатывал деньги. Другим было гораздо хуже. В январе 1919 года мы были освобождены казаками армии Деникина. Но я смог покинуть Ессентуки только позже, летом 1919 года.

Известия о Гурджиеве были очень краткими. Он доехал по железной дороге до Майкопа, а оттуда вся его группа отправилась пешком по очень красивой, но нелёгкой дороге через горы на берег моря, к Сочи, захваченному тогда грузинами. Они несли на себе весь свой багаж и, встречая всевозможные приключения и опасности, шли через горные перевалы, где не было дорог и охотники встречались лишь изредка. До Сочи они добрались, кажется, только через месяц после отбытия из Ессентуков.

Но внутреннее положение изменилось. В Сочи большая часть компании, как я и предвидел, рассталась с Гурджиевым; среди них были П. и 3. С Гурджиевым осталось четверо; из них только доктор С. принадлежал к первоначальной петербургской группе. Остальные оказались из "молодых" групп.

В феврале П., устроившийся в Майкопе после разрыва с Гурджиевым, приехал в Ессентуки за оставшейся там матерью. От него мы услышали подробности обо всём, происходившем по пути в Сочи и по прибытии туда. Москвичи уехали в Киев. Гурджиев со своими четырьмя сотоварищами отправился в Тифлис, и весной мы узнали, что он продолжает в Тифлисе работу с новыми людьми и в новом направлении, основанном, главным образом, на искусстве - музыке, танцах и ритмических упражнениях.

К концу зимы, когда условия жизни немного улучшились, я начал просматривать свои заметки и рисунки диаграмм Гурджиева, которые с его разрешения хранил со времён работы в Петербурге. Особое моё внимание привлекла энеаграмма. Было ясно, что толкование энеаграммы до конца не доведено, и я угадывал в ней намёки на дальнейшее продолжение. Очень скоро я понял, что это продолжение связано с неправильным положением "толчка", который входил в энеаграмму в интервале "соль-ля". Тогда я обратил внимание на то, что в московских комментариях на энеаграмму говорилось о влиянии трёх октав друг на друга в "диаграмме пищи". Я нарисовал энеаграмму в том виде, в каком она была нам дана, и увидел, что до определенного пункта она представляет собой "диаграмму пищи". Точка 3, или "интервал ми-фа", была тем местом, где входит "толчок", дающий начало "до 192" второй октавы.

См. 18-01.gif

Когда я прибавил начало этой октавы к энеаграмме. я увидел, что точка 6 приходится на "интервал ми-фа" второй октавы и "толчок в форме третьей октавы до 48", который начинается в этой точке. Окончательный рисунок октавы выглядит следующим образом:

См. 18-02.gif

Это означало, что здесь совсем нет неверных мест для "толчков". Точка 6 показывает вхождение "толчка" во вторую октаву, и "толчком" является "до", начинающее третью октаву. Все три октавы достигают Н12. В одной это "си", во второй "соль", в третьей "ми". Вторая октава, которая кончается на Н12, в энеаграмме должна идти дальше. Но "си 12" и "ми 12" требуют "дополнительного толчка". В то время я много думал о природе этих "толчков", но поговорю о них позднее.