Андрей Курпатов - Развитие личности. Психология и психотерапия

И теперь встает вопрос, который является на самом деле принципиальным: может ли говорить человек с этим своим «Собеседником» (парадокс Жака Лакана, который мы привели прежде)? Т.А. Флоренская считает это возможным, нам же представляется это практически нереальным. Конечно, разговор между двумя Другими (с большой буквы) возможен, однако это будет разговор двух людей, направленный на решение каких-то конкретных жизненных задач, но отнюдь не идеалистически предполагаемое «душевное общение». Если внутренний контур личности несодержателен, то говорить двум Другим «по душам» не о чем, а если они «реально» Другие (с большой буквы), то есть инаковые , то как можно представить себе общий для них язык? Как писал Мартин Бубер, «лишь безмолвие, обращенное к Ты, лишь молчание всех языков, безмолвное ожидание в неоформленном, в неразделенном, в доязыковом слове оставляет Ты свободным, пребывает с ним в потаенности, там, где Дух не обнаруживает себя, но присутствует. Всякий ответ вплетает Ты в мир Оно». [337]А потому «Собеседник» (с большой буквы) – это тот, кто умеет молчать, сохраняя при этом свое полное «присутствие».

Иными словами, «разговором» в деле развития личности не поможешь, а потому полагать, что предложенная Т.А. Флоренской методика психологического консультирования затрагивает этот процесс (как его понимает новая методология), было бы излишним преувеличением. К другим основаниям, которые позволяют нам сделать такой вывод, относится, во-первых, наличие элементов директивности в ее подходе; [338]во-вторых, использование содержательных по сути категорий «добра», «зла», «голоса совести», «нравственного конфликта» и т. п.; в-третьих, указание на возможность относительно быстрого «духовного преображения личности». Вместе с тем нельзя не отметить, что работа Т.А. Флоренской удивительно хороша как психотерапевтическая методика, ее подход позволяет преодолеть «идеалистическую болезнь» гуманистической психологии, но однако же используемый в этой работе термин «развитие личности» относится, как нам представляется, к процессу самореализации личности, но не к самоактуализации, а потому не вполне отвечает требованиям, предъявляемым к особенностям психотерапевтического сопровождения процесса развития личности.

Знаменитое высказывание Фриды Фромм-Райхман: «Пациенту нужен опыт, а не объяснения» [339]– лучшим образом отражает фактическую ценность пояснений о Другом (с большой буквы) в сравнении с «опытом Другого». Иными словами, психотерапевт, осуществляющий сопровождение процесса развития личности своего пациента, должен не убеждать пациента в том, что другие люди – Другие, формируя тем самым соответствующие когнитивные структуры, а, используя имеющиеся в его распоряжении средства, дать ему «опыт Другого». В результате процесса развития личности человек не «вынуждает» себя относиться к другим как к Другим (с большой буквы), благо фактически это и невозможно, а ощущает их таковыми – инаковыми, их другость, неподвластность; потому и соответствующее поведение его не «вынуждено», а естественно и спонтанно. В противном случае человек неизбежно будет испытывать определенный дискомфорт, что само по себе свидетельствует об отсутствии достаточной степени его адаптации.

Этот феномен замечательно описан в книге Курта Левина «Разрешение социальных конфликтов»: «Изменения в эмоциональной сфере, – пишет он здесь, – не всегда происходят в соответствии с изменениями когнитивных структур. Даже если когнитивная составляющая представления о группе у человека подверглась изменению, его чувства по отношению к этой группе вполне могут остаться неизменными. […] Так же как алкоголик знает о том, что ему нельзя пить, – и хочет пить, так и белый американский солдат в Англии, знающий об ухаживаниях негра за белой девушкой, может чувствовать, что ему не следует принимать это в штыки, – и может корить себя за то, что у него есть такое предубеждение. И тем не менее зачастую он будет беспомощен, сталкиваясь с этим предрассудком, поскольку его восприятие и эмоциональная реакция продолжают противоречить тому, как, по его мнению, он должен к этому относиться. Нередко существует опасность, что переобучение затронет лишь официальную систему ценностей, уровень их вербального выражения, а не уровень поведения». [340]

Однако понятно, что мы не обойдемся и без «объяснений», впрочем, эти «объяснения» не обычного характера, они призваны выполнить роль соответствующего означения полученного пациентом «опыта Другого», чтобы позволить последнему (означающему этого «опыта») занять подобающее место в мировоззренческой структуре обретшего этот «опыт» пациента. «Даже обширный непосредственный опыт, – пишет Курт Левин, – не может автоматически создать корректные представления (знания). В течение тысячелетий повседневный опыт человечества, свидетельствующий о том, что предметы падают на Землю, не стимулировал нас к созданию теории гравитации. Для того чтобы изменить наши представления об этом физическом феномене на более адекватные, понадобился ряд крайне необычных, подготовленных самими людьми опытов – так называемых экспериментов. И, таким образом, будет совершенно неоправданным утверждать, что непосредственный опыт в социальной сфере автоматически приведет к формированию корректных представлений или адекватных стереотипов». [341]

Иными словами, психотерапевт, обеспечивающий сопровождение процесса развития личности своего пациента, должен не только дать ему «опыт Другого», но сделать его систематическим, всякий раз означивая его соответствующим образом. Однако означивание в данном случае не может ограничиться одним лишь «называнием», поскольку в этом случае новое «название» просто «утонет» в совокупности прежних представлений, которые не предполагали этого нового для пациента «опыта Другого», а потому исказят его в соответствии с наличествующими в его сознании «доминантами», [342]и никакого практического и желаемого эффекта для пациента этот «опыт» не возымеет. Поэтому для придания «опыту Другого» соответствующего статуса в мировоззрении пациента необходимо «увязать» его с соответствующими когнитивными структурами, определяющими поведение пациента и иерархию его жизненных ценностей.

Таким образом, если психотерапевту удастся избежать «голого» «называния» «опыта Другого», то динамика этих изменений вполне согласуется с описанными Ирвином Польстером: «Если терапевт помогает пациенту вырваться из порочного круга его дискретных представлений, „войти“ в переживания, следующие одно за другим, пациент вскоре будет захвачен процессом неминуемости „следующего“ момента. Такой процесс сопровождается большой поглощенностью и открытостью сознания. Когда терапевт чувствителен к развитию этой поступательности, пациент погружается в процесс восстановления своих внутренних размышлений. И когда он скользит по колее своих мыслей, он становится восприимчивым к мыслям и чувствам, которые раньше были неприемлемы». [343]И. Польстер говорит о том, что мы назвали выше «запасом для роста», то есть психотерапевт соблюдает полную конгруэнтность по отношению к структурной организации своего пациента, с одной стороны, но постоянно держит «дверь открытой» для следующих шагов (этапов, уровней) процесса развития личности, с другой.