Яна Франк - Муза, где твои крылья?

У нас однажды был разговор с женщиной, пережившей гражданскую войну в своей стране. Она рассказывала, как все сразу стало очень плохо, многие уехали из города, другие перестали ходить на работу, из-за этого многое уже не могло функционировать.

Раньше, если что-то ломалось, кто-то приводил это в порядок в обозримые сроки. Теперь стало неясно, кто этим занимается, кто отвечает за починку и остались ли вообще люди, умеющие починить такое. Таким образом, если в домах отключали воду, ее могли не включать неделями и месяцами. То же самое происходило с отоплением, со светом, газом, заклинившими дверьми и разбитыми окнами. Все, что можно, прикручивали на места своими руками, как попало. Общий уровень жизни стремительно падал — все становилось проблемой. Многие дома пережили целую (очень дождливую) осень с отключенным отоплением, а потом еще и зиму. Люди постоянно мерзли, не знали, во что завернуться. Стены были настолько сырыми, что от них отодвигали кровати. И ничего невозможно было делать, потому что без одежды было холодно, а завернувшись в десять одеял и толстых одежек, люди обездвиживались.

Описывая все это, женщина перешла к очень интересной теме: она начала рассказывать, как все эти ухудшения в жизни начали убивать в людях волю. Раньше я не задумывалась о том, что это вообще такое — воля. Воля к Жизни, воля к совершению каких-то усилий. То, что нами движет, когда мы даем отпор обидчикам, продвигаем свои идеи, проекты, мечты, совершаем работу, а за пределами работы — улучшаем что-то в себе или вокруг себя, делаем что-то для души. Воля — это какой-то внутренний двигатель, топливо, механизм, приводящий нас в движение.

Так вот — воля умирает, когда простые вещи становятся проблемой. В нормальной жизни человек просыпается утром, идет в ванную, умывается и начинает жить. Когда в доме давно отключено отопление, кругом сыро и холодно, за ночь все успевает окончательно промерзнуть, единственное более или менее выносимое место — под одеялом, где человек надышал себе немного теплого воздуха. Встать — означает вылезти (будучи сонным и добрым) в холод и сырость, немедленно наступает необходимость шевелиться, одеваться, что-то делать, чтобы не заболеть. Но согреться трудно. Одежда, откуда ее ни возьми, — мокрая и холодная. Надеваешь ее, и становится еще хуже. Следующим делом — поход в туалет. Мысль о том, чтобы хоть что-то с себя снова снять, нагоняет ужас, хотя свеженадетая одежда по-прежнему холодная и сырая. Но она уже начала согреваться человеческим теплом, и не хочется нарушать этот тонкий процесс. Умываться? Если бы была горячая или теплая вода, это было бы очень здорово и приятно. Но ее нет. Плеснуть в лицо ледяной воды, когда и так холодно и несчастно, представляется пыткой. Можно попробовать нагреть ее кипятильником (если не отключено электричество). Но и это занимает несколько мучительных минут, в которые несчастный, замерзший, измученный человек прыгает по кухне, пытается налить в какую-то емкость холодной воды, стараясь ее не коснуться, потом ждет, когда она закипит. Переставляет коченеющими руками холодные чашки, заваривает чай и наконец получает немного теплой воды, чтобы умыться. Ее мало, жаль, что она быстро кончилась.

Дальше мерзнущий человек садится на неуютный сырой стул, пьет горячий чай, радуется, что становится немного теплее, и начинает думать о том, что нужно делать. В принципе, можно весь последующий день описать как такой же нескончаемый ужас. Попытки прожить еще один день в мире, в котором все проблема и любая бытовая задача забирает последние силы. В такой ситуации очень быстро наступает момент, когда кто-то утром просто не встает. А остается лежать там, под одеялом, потому что там еще тепло.

Естественно, это не приводит ни к чему хорошему. Сначала человек не встает, а это всего лишь означает, что он встанет, когда лежать станет невыносимым (например, потому что хочется есть). Дальше наш герой, например, перестанет умываться, решив перескочить этот малоприятный эпизод и сразу переходить к еде (ведь он долежался в постели до того, что теперь умирает с голоду). От того, что жить тяжело и плохо, он начнет бросать все больше разных дел: перестанет убираться, стирать, выходить за покупками лишний раз, оплачивать счета, ходить по делам. Быт начнет разваливаться. Многие мелкие проблемы превратятся в монстров (помыть посуду, накопившуюся за месяц, то есть фактически содержимое всех шкафов). И так со временем отваливается все, кроме жизненно необходимых функций, без которых совсем уже никак не получается жить (передвижение между стынущей постелью, туалетом и пустым холодильником и иногда — магазином).

Зачем я описала весь этот кошмар и какое он имеет отношение к творческой работе? Я описала умирание воли к действию, связанное с тем, что простые задания становятся проблемой. Когда воля человека раздавлена, первым делом «отсыхают» всякие творческие порывы и желание развлекаться, делать что-то приятное, интересное. Мы начинаем передвигаться от одной проблемы к другой с единственной целью — дожить до вечера с минимальными потерями сил и здоровья.

Конечно, в обычной жизни никто не станет отключать свет, газ и электричество, чтобы забрать у вас волю к творческой деятельности. Но многие умеют создавать такие условия, действуя именно по этому сценарию: они заботятся о том, чтобы все мелочи стали проблемой.

Например, усложняются бытовые задачи. На ровном месте. Сначала молодую жену учат, что в доме всегда должна быть чистая рубашка для мужа — иначе как же так, он соберется на работу, а чистой глаженой рубашки нет. Потом рубашки появились, но задача усложнилась: мало ли что он решит надеть? Нужно, чтобы всегда были в ассортименте светлые и темные рубашки. Потом, когда в каждый отдельный день на полке лежат готовенькие темные и светлые рубашки, какую хочешь выбирай, появляется новый аргумент: «А где моя любимая?».

Так можно усложнить любую задачу. Меню недостаточно разнообразное. Хозяйственные задачи выполняются по недостаточно сложному сценарию («Думаешь только о том, как бы побыстрее отделаться, а не как сделать дело хорошо!»). Сначала в доме не хватает какого-то продукта, мы все время забываем какую-то мелочь, потом мы перестали ее забывать — но постоянно покупаем не тот сорт, или мало сортов, или не те сорта не в том порядке. Покупаем что-то оптом, забивая все жилое пространство, потому что нам лень три раза в день сходить за нужными мелочами в магазин.