Робин Норвуд - Женщины, которые любят слишком сильно

Мы поочередно принимали на себя ответственность за то, что происходило с нами в сексуальном отношении. Каждый из нас мог ответить отказом, если ему не нравилось или не хотелось что-то делать, но в принципе один из нас играл роль ведущего, а другой — ведомого. Это была одна из лучших наших идей, поскольку она обращалась к нашей обоюдной потребности обрести власть над своим телом и сексуальными переживаниями. Мы в самом деле учились доверять друг другу и верить, что мы можем давать и получать любовь с помощью наших тел. Кроме того, у каждого из нас была своя группа взаимопомощи. Проблемы и чувства членов групп оказывались такими похожими, что мы постоянно могли видеть свои усилия в перспективе. Однажды наши две группы встретились, и мы провели вечер за обсуждением наших личных реакций на понятия «импотенция» и «фригидность». Были слезы, смех, понимание и много разделенных эмоций. Это помогло нам во многом избавиться от стыда и мучительных переживаний.

Сексуальная часть наших взаимоотношений начала налаживаться — может быть, потому, что нас связывало много общих чувств и полное доверие. Теперь у нас две замечательные дочери, и мы счастливы с ними и друг с другом. Теперь я в гораздо меньшей степени играю роль матери Сэма. Он стад менее пассивным и более настойчивым. Ему не нужно, чтобы я хранила секрет его импотенции от всего мира, а мне не нужно, чтобы он вел себя асексуально. Теперь в нашем распоряжении есть богатый выбор, и мы свободно выбираем друг друга!

История Руфи иллюстрирует другой аспект проявления отрицания и потребности в контроле. Как и многие женщины, безрассудно увлеченные проблемами своего партнера, Руфь еще до брака с Сэмом хорошо знала, в чем заключается его проблема. Таким образом, его неспособность к сексуальному контакту не удивила ее. Фактически его неудачи служили для Руфи гарантией того, что она больше не потеряет контроль над проявлениями собственной сексуальности. Руфь могла быть инициатором и распорядителем вместо того, чтобы играть единственную из других известных ей сексуальных ролей — роль жертвы.

Этой паре опять-таки повезло: помощь, которую получили Руфь с Сэмом, точно соответствовала характеру их проблем. Для нее это была группа «Объединенных дочерей», ответвление ассоциации «Объединенных родителей», созданное для помощи женщинам, выросшим в семьях с проявлениями инцеста. Удачным было и то, что мужья жертв инцеста тоже образовали соответствующую группу. В климате понимания, доверия и разделенного опыта каждый из травмированных людей мог осторожно продвигаться по пути к здоровому сексуальному самовыражению.

От каждой из женщин, чьи истории приведены в этой главе, выздоровление потребовало встречи лицом к лицу со страданиями, встречи, которой они пытались избежать. В детстве каждая из них разработала стиль выживания, включавший в себя практику отрицания и стремление к контролю. В зрелом возрасте такой стиль оказал этим женщинам плохую услугу. Фактически их оборонительные схемы стали главной причиной их страданий.

Для женщины, которая любит слишком сильно, практика отрицания, переименованная в «терпимость к его ошибкам» или в «позитивное отношение к партнеру» оказывается удобным прикрытием, мешающим понять, как его недостатки позволяют ей играть знакомую роль. Когда ее стремление получить контроль маскируется «желанием помочь» или «оказать поддержку», опять-таки игнорируется ее потребность во власти и превосходстве, присущая подобному типу взаимодействия.

Нужно понять, что практика отрицания и контроля, какими бы названиями она ни прикрывалась, в конечном счете не может улучшить нашу жизнь и наши взаимоотношения. Как раз напротив: отрицание приводит нас к взаимоотношениям, в которых мы постоянно воссоздаем обстановку нашей старой борьбы. Потребность в контроле держит нас мертвой хваткой; мы стремимся изменить другого человека вместо того, чтобы измениться самим.

Теперь вернемся к сказке, давшей название этой главе. Как упоминалось выше, история о красавице и чудовище может показаться надежным средством, дабы увековечить веру в то, что женщина обладает властью преобразить мужчину, если ее любовь будет достаточно сильной и преданной. На этом уровне интерпретации сказка вроде бы оправдывает отрицание и контроль как методы достижения счастья. Красавица любит ужасного монстра без всяких условий и оговорок (отрицание), и в итоге как будто оказывается способной изменить его (обрести контроль над ним). Эта интерпретация кажется точной, потому что подходит под определения сексуальных ролей, диктуемые нашей культурой. Тем не менее я полагаю, что такое упрощенное толкование упускает из виду истинный смысл этой прославленной сказки. Она долговечна не потому, что подкрепляет культурные предписания и стереотипы любой эпохи потому, что воплощает в себе глубинный метафизический закон, жизненно важный урок, учащий нас мудро распоряжаться своей жизнью. Она словно содержит в себе секретную карту. Если мы проявим достаточно ума, чтобы расшифровать ее, и достаточно храбрости, чтобы последовать по обозначенному на ней маршруту, она приведет нас к россыпям сокровищ — к нашему собственному«…жили долго и счастливо».

Итак, в чем же заключается суть «Красавицы и чудовища»? Она в согласии. Согласие является антитезой отрицанию и контролю. Это готовность принять действительность и позволить ей быть, не пытаясь изменить ее. В этом заключается счастье, рожденное не в результате манипуляций людьми или внешними обстоятельствами, а в результате согласия с собой и внутри него спокойствия даже перед лицом трудностей и жизненных вызовов.

Если помните, в сказке у красавицы не возникало потребности изменять чудовище. Она реалистично оценила его, приняла таким, каким оно было, и отдала должное его высоким моральным качествам. Она не пыталась сделать из монстра принца. Она не говорила: «Я буду счастлива, когда он перестанет быть чудовищем». Она не жалела его за его плачевное ее стояние и не пыталась изменить его. В этом заключается урок: в результате согласия с ее стороны он был свободен сделать выбор в пользу своего лучшего «я». То, что его настоящее «я» оказалось прекрасным принцем (и идеальным партнером для красавицы), символически демонстрирует, что она получила богатое вознаграждение за свое согласие.

Истинное согласие с личностью человека без попыток изменить его посредством поощрения манипуляций или насилия является высокой формой любви, труднодостижимой для большинства из нас. За всеми нашими усилиями изменить другого человека кроется эгоистичный по своей сути мотив: мы убеждены, что если он изменится, мы станем счастливыми. В желании стать счастливым нет ничего плохого, но, помещая источник счастья вовне, в чьи-то руки мы отказываемся от своей способности изменить жизнь к лучшему и от своей ответственности за это.