Кейн Сьюзан - Интроверты. Как использовать особенности своего характера

Следовательно, я, по всей видимости, неправильно поставила вопрос. Может быть, разгадка тайны, на сколько процентов личность формируется под влиянием биологических факторов, а на сколько — под влиянием воспитания, не так важна, как поиск ответа на вопрос, как врожденный темперамент взаимодействует с окружающей средой и вашей свободной волей. В какой степени темперамент — это ваша судьба?

С одной стороны, согласно теории воздействия окружающей среды на генотип, люди, унаследовавшие определенные личностные качества, стремятся к получению опыта, усиливающего эти характеристики. Дети с самым низким уровнем реактивности, например, притягивают к себе опасность с самого раннего возраста, поэтому к тому времени, когда вырастают, они не моргнув глазом идут на риск, характерный для взрослой жизни. Они «перелезают через несколько заборов, их чувствительность снижается, и они залезают на крышу, — так объяснил это ныне покойный психолог Дэвид Ликкен в своей статье в журнале Atlantic. — Их жизнь бывает наполнена событиями, которых не будет в жизни других детей. Чак Йегер (первый летчик, преодолевший звуковой барьер) смог пересесть с бомбардировщика на реактивный самолет и нажать кнопку не потому, что родился не таким, как я, а потому, что на протяжении предыдущих тридцати лет темперамент заставлял его пройти путь, начавшийся с лазания по деревьям и превратившийся в непрерывную череду все более опасных и волнующих событий»{26}.

Напротив, высокореактивные дети чаще становятся художниками, писателями, учеными и философами, потому что неприязнь к новизне заставляет их проводить время в знакомой (и интеллектуально насыщенной) среде своего разума. «В университете полно интровертов, — отмечает психолог Джерри Миллер, директор Центра ребенка и семьи при Мичиганском университете. — Стереотип об университетском профессоре полностью совпадает с тем, что представляют собой многие обитатели нашего городка. Они любят читать; для них нет ничего более волнующего, чем новые идеи. И отчасти это связано с тем, как они проводили время в детстве. Если вы тратите много времени на то, чтобы носиться туда-сюда, остается меньше времени для чтения и учебы. А времени у вас не так уж много»{27}.

С другой стороны, для каждого темперамента есть целый спектр возможных вариантов развития событий. Если дети-экстраверты с низким уровнем реактивности воспитываются в заботливых семьях, в безопасной среде, они могут стать энергичными людьми, добивающимися больших успехов в жизни, такими как Ричард Брэнсон и Опра Уинфри. Но, по утверждению некоторых психологов, если тех же детей воспитывают нерадивые родители или они растут в плохой среде, то могут стать хулиганами, несовершеннолетними преступниками или правонарушителями. Дэвид Ликкен выдвинул спорную идею о том, что психопаты и герои — это «ветви одного генетического дерева»{28}.

Возьмем в качестве примера механизм, посредством которого дети учатся понимать разницу между добром и злом{29}. Многие психологи убеждены, что совесть формируется у детей в тот момент, когда они совершают какой-либо проступок, а взрослые делают им замечание по этому поводу. Порицание со стороны людей, которые заботятся о ребенке, вызывает у него беспокойство, а поскольку это неприятное чувство, в дальнейшем он старается избегать асоциального поведения. Так ребенок усваивает правила поведения своих родителей, а в основе этого процесса лежит беспокойство.

Но что, если некоторые дети меньше предрасположены к беспокойству, чем другие — как, например, дети с чрезвычайно низким уровнем реактивности? В большинстве случаев лучший способ привить им какие-либо ценности заключается в том, чтобы стать для них примером для подражания и направить их бесстрашие в позитивное русло. Низкореактивный ребенок, играющий в хоккейной команде, пользуется уважением со стороны сверстников, если использует против соперников такой разрешенный прием, как толчок плечом. Но если он заходит слишком далеко — например, играет против соперника локтем или идет на сильное столкновение с ним, — то оказывается на штрафной скамье. Со временем он научится более благоразумно применять свою склонность к риску и уверенность в себе.

А теперь представьте, что тот же ребенок растет в неблагоприятной среде, где практически нет организованных занятий спортом или других созидательных каналов, посредством которых он мог бы дать выход своей храбрости. В таком случае ребенок вполне способен пойти на правонарушения. Психологи, придерживающиеся этой точки зрения, считают, что некоторые дети из неблагополучных семей, которые вступают в конфликт с законом, страдают не столько от бедности или отсутствия заботы со стороны родителей, сколько от того, что их храбрость и бурный темперамент не находят позитивного выхода — и в этом их трагедия{30}.

Судьба большинства высокореактивных детей тоже находится под влиянием окружающего мира — возможно, даже в большей степени, чем судьба обычных детей. Во всяком случае так утверждает новая теория, которую Дэвид Доббс назвал теорией орхидеи в своей замечательной статье, опубликованной в журнале Atlantic{31}. Согласно этой теории многие дети похожи на одуванчики: они способны выжить практически в любой среде. Но есть дети (в частности, дети с высоким уровнем реактивности, которых изучал Джером Каган), больше напоминающие орхидеи: они могут быстро увянуть, но в благоприятных условиях становятся сильными и прекрасными цветами.

Активный сторонник этой теории Джей Белски, профессор психологии Лондонского университета, специализирующийся на развитии детей, считает, что из-за высокой реактивности нервной системы детские невзгоды быстро наносят таким детям непоправимый вред. В более благоприятной среде они могут извлечь больше пользы для себя, чем другие дети. Другими словами, любой опыт (как позитивный, так и негативный) оказывает на детей-орхидей более сильное влияние.

Ученым известно о том, что высокореактивный темперамент сопряжен с определенными факторами риска. Дети с подобным темпераментом особенно уязвимы перед такими проблемами, как напряженность между родителями, смерть одного из них или насилие. Их реакция на травматические события чаще, чем у сверстников, выражается в форме депрессии, тревоги и застенчивости{32}. В действительности примерно четверть высокореактивных детей, с которыми работал Джером Каган, в той или иной степени страдает социальной фобией — хронической формой застенчивости, ограничивающей возможности ребенка{33}.

До недавнего времени ученые не осознавали, что у этих факторов риска есть и положительный аспект. Иначе говоря, чувствительность и сильные качества идут рука об руку. Как показывают исследования, высокореактивные дети, которые окружены родительской заботой, посещают хорошие дошкольные учреждения и живут в благоприятной домашней обстановке, меньше подвержены эмоциональным проблемам и имеют более развитые навыки общения, чем их ровесники с низкореактивным темпераментом{34}. Как правило, они очень чуткие, заботливые и отзывчивые и способны эффективно взаимодействовать с другими детьми. Этих добрых, совестливых детей расстраивает жестокость, несправедливость и безответственность{35}. По словам Джея Белски, такие дети не обязательно становятся президентами классов или звездами школьного театра, хотя бывает и такое: «Для одних это означает возможность стать лидером класса. У других выражается в виде успехов в учебе или симпатии со стороны окружающих»{36}.