Виктор Франкл - Воля к смыслу

Немного позже ей приснился другой сон: «Мое лицо было повернуто к свету. За мной — глубокий провал в темноту. Оттуда веяло леденящим ветром. Я не боялась, потому что чувствовала, что принадлежу Богу. Возникло удивительное чувство радости, смирения, любви, защищенности. Я ожидала сильных страданий, но со мною был Бог. Я отдалась религиозному чувству так, как никогда раньше; это было определенное, защищающее и очевидное единение с Богом. Находясь в таком состоянии, невозможно испытывать сомнения! Быть в Боге...» Далее, в этом сне: «Женщина сказала мне: «Вы такая грязная, это неудивительно после такой долгой поездки». А я ответила: «Да, но мне еще делали операцию». (Операция относилась к угрозе целостности ее жизни, о которой мы уже говорили.) «Я устала. Я пойду домой и приму ванну». (Снова тема очищения.) «Затем следовали приключения, препятствия, которые надо было преодолеть. Книгу можно написать. Но в конце концов я счастливым образом добралась до своей квартиры и стала заново меблировать ее». Этот сон, который пациентка увидела через несколько недель после первого сновидения, отразил чувство возвращения домой (возвращения к себе, к Богу) и восстановление чистоты (восстановление возможности молиться, обновление).

Следующая запись, сделанная пациенткой в дневнике, не связана с сознательным анализом, но относится к теме данного сновидения: «Я должна начать с начала, но я не знаю ни одной молитвы. Я забыла все обряды, у меня нет церкви, чтобы преклонить колени... Но я обязана верить в Бога».

И в конце: «Я спасена, как в чудесной сказке. Лечение вернуло мне способность рисовать. И я могу снова молиться! Молюсь глубоко и взволнованно, как никогда не молилась. Это благодать. Достойна ли я ее?»

Мы уже рассмотрели то, как взаимосвязаны между собой предвосхищающее сновидение и последующий жизненный опыт, теперь мы рассмотрим, как содержание последнего сновидения стало реализовываться в ее жизни наяву. Пациентка по-прежнему боролась за чистоту своего опыта: «Не слишком ли легкий путь я выбираю? Смею ли я верить? На самом деле я не могу сказать, что нашла наконец смысл». Но на той же странице она написала: «То блаженство, которое я испытываю во сне уже в течение нескольких дней, я чувствую наяву. Теперь это случилось... Пребываю в Боге. Теперь все имеет смысл!»

Таким образом, лечение, говоря словами пациентки, освободило ее «от всего, от чего должно было освободить». Вскоре она научилась находить свой путь и идти по нему самостоятельно. Это также отразилось в очередном сновидении: «Ночь. Я вручила мужчине письмо, на котором был написан адрес. Я должна была сопровождать его, так как мы договорились об этом.

Вначале мне было трудно, затем стало легче. В конце концов, мужчина исчез. (Это, конечно, означает завершение терапии.) Вначале мне было страшно, но затем я стала очень спокойной, подумала: почему я беспокоюсь? Я знаю адрес. Я могу в одиночку найти путь сквозь тьму».

Через некоторое время оказалось, что пациентка вновь не испытывает удовлетворения ни этими улучшениями, ни собой: «За прошедшие месяцы я испытывала сильнейшее желание уйти, так сказать, в монастырь — быть одной, рисовать, принимать вещи такими, какие они есть. Теперь я вижу, что это невозможно». «Почему я не могу сдаться?» — спрашивала она. И сама себе отвечала: «Я одновременно жажду этого и боюсь». Она даже высказывает подозрение, что у нее не настоящий религиозный опыт и что она не достаточно искренна: «Как отличить истину от лжи? Не является ли мой Бог всего лишь возрастным симптомом? Может быть, я изобрела его, чтобы не искать Его? Я не сомневаюсь в том, что Бог существует, тем не менее я сомневаюсь в своей вере. Я скрываюсь от Бога в интимное богоотношение».

«Бог здесь. Я знаю это. Бог — за стеной толщиной в бумажный лист, но она непроницаема для меня. Я пытаюсь снова и снова, пытаюсь по-настоящему, но могу проникнуть сквозь стену только в своих сновидениях. Но стоит мне проснуться — и я снова не могу сделать это». Вот одно из ее сновидений: «На вершине горы стоит готический собор. Очень приятные колонны... Я упала на скалистую землю, и мне стало мягко и тепло... Я стала молиться... Все исчезло... остались только колонны. Пришла мысль: Бог должен быть здесь, неподалеку... Сон болезненно прервался, и наступило пробуждение».

Однажды пациентка почувствовала себя совершенно здоровой. «О, это истерия, это чувство близости к Богу, это безусловное приятие и в то же время эта спокойная расчетливость в отношении того, что надо делать. Это не моя заслуга, мне нет доверия, но я удивлена и благодарна. На самом деле я не знаю, что произошло со мной сегодня ночью. Я могу только верить, что это было что-то удивительное. Это переживание по-прежнему со мной, но я все еще не могу его выразить».

Эти состояния повторялись. «Это как болезненный приступ. Я чувствую, что умру здесь и сейчас, но это не страшит меня; напротив, это было бы прекрасно. Чрезвычайно сильные, невыразимо прекрасные ощущения... Долгие часы состояния Света, как будто Бог вобрал меня в себя... чувство единения с Богом. Бытие один-на-один со всеми вещами и с Богом. Все, что я вижу, есть я сама; все, до чего я дотрагиваюсь, — это я... На одной волне со всеми линиями и цветами... Контакт с предметами... Все земное бытие течет через меня к Богу; сейчас я проводник». Что-то она воспринимает как «часть Бога, вдруг ставшую прозрачной». Она говорит о Присутствии и о себе самой: «Я в контакте...» Кроме этого, она «светится от величайшей ясности». «Это начало сумасшествия... И что с того? Если это сумасшествие, значит, я хочу его навсегда... потому что в таком случае истина — в сумасшествии, и я предпочту его нормальности».

Затем кризис: «Я чувствую тупость, пустоту». После всех возвышенных переживаний это тем более мучительно. Однажды она сама назвала происходящее самонаказанием, так как не «заслужила такого счастья». Ее переживания настолько исчерпывающи, что и жизнь ее кажется завершенной: «Во мне нарастает чувство, что жизнь моя уже закончилась, что я вряд ли смогу идти дальше, что мне не хватает только смерти. Ничто не радует меня, и я хочу лишь одного — повторения тех экстатических состояний и ничего больше. Для меня это форма наркотической зависимости. Я жалкая и ничтожная по сравнению с благодатью, я день и ночь думаю о том, как стать лучше, но это может оказаться глупой гордыней. Я очень боюсь пустоты, и это несмотря на то что должна, как я теперь знаю, принимать все безусловно и целиком».

В конце концов, победили радостные переживания и активная жизнедеятельность: «Это моя первая весна в Боге. До сих пор я была глухой и слепой». Теперь «все освещается Богом», и пациентка обрела способность «чувствовать Бога. Это некое шестое чувство: чувство Бога — это нечто подобное слуху или зрению. Для него не существует имени. Это терапия привела меня к Богу. Нет больше бездны, бытие-в-Боге защищает меня, и я не могу упасть. Жизнь снова удивительна, богата и полна возможностями. С божьей помощью можно перенести все, что угодно, найти смысл во всем. Мне кажется, я знаю, что должна делать: прео,разить свою повседневную жизнь любовью к Богу».