Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 1. Защитные психологические механизмы и их генезис

Г. С кем мы сравниваем себя? —Поскольку существует несколько разновидностей социального сравнения, возникает вопрос: с кем сравнивают себя люди для оценивания уровня своих достижений?

Из вышеизложенного должно было быть ясно, что люди сравнивают себя с референтными и эталонными индивидами и группами. Женщины сравнивают себя с мужчинами. Мужчины — с теми из мужчин, которые, по их мнению, добились бо́льших успехов, чем сами. Это эталоны для сравнения и самооценки . Переживут ли люди депривацию и будут ли они фрустрированы, зависит от того, какие из возможных эталонов они выбирают для сравнения. От этого зависит также то, какие действия последуют после фрустрирующего воздействия социального сравнения: агрессия или нечто иное, бегство или нападение и т. д.

Можно привести исторические примеры для иллюстрации этих положений. Так, немцы ГДР жили значительно лучше, чем граждане некоторых европейских стран, но значительно хуже своих соплеменников из ФРГ. И они сравнивали свой образ жизни и достижения именно с успехами немцев из ФРГ, их выбирали в качестве эталонной группы, и поэтому были фрустрированы. (Это явление мы бы назвали специфической социально-психологической глупостью : человек поступает так, чтобы переживать фрустрацию!). Их депривация была так сильна, что они фактически восстали против коммунистического режима. Логика их была такова: «Если другие немцы могут жить так хорошо, почему мы тоже не можем? Чем мы хуже их?». Такова одна из психо-логических фигур социального (в данном случае также внутриэтнического) сравнения. Выбирая другую эталонную группу с более скромными достижениями, субъекты социального сравнения переживают менее интенсивную фрустрацию.

Когда мы рассматриваем процесс социального сравнения на уровне индивида, мы видим, что очень часто референтной группой сравнения в первую очередь является для него группа участия, например своя профессиональная группа. Собственную карьеру человек сравнивает скорее с карьерой своих коллег, а не с карьерой представителей других профессиональных групп.

Если восходящее социальное сравнение всегда фрустрирует человека, поскольку ясно показывает ему свою относительную депривацию, несколько иную функцию выполняет нисходящее социальное сравнение . Оно позволяет видеть и осознать, что другим труднее, что свои дела находятся не в таком уж плохом состоянии, и нет причин для отчаяния. Человек продолжает осознать, что претерпел и продолжает терпеть лишения, но у других депривации намного тяжелее, поэтому у него нет основания сильно жаловаться.

Предстоит, конечно, исследовать варианты нисходящего социального сравнения и попытаться выяснить, к каким последствиям каждый из них приводит. Мы предлагаем выделить, по крайней мере, два подтипа нисходящего социального сравнения (соответствующие подтипы имеет также восходящее социальное сравнение), а именно: а) воображаемое и б) реальное. Реальное нисходящее социальное сравнение, как очевидно из названия, имеет место тогда, когда человек сравнивает свои достижения и лишения с достижениями другого реального человека — современника или даже людей предыдущих эпох, лишь бы они были реальными людьми.

Воображаемое же социальное сравнение осуществляется тогда, когда человек воображает и понимает, что есть такие люди, которые переживают больше лишений, чем он сам.

Именно эта разновидность нисходящего социального сравнения, пусть подспудно, лежит в основе того метода ослабления чувства депривации и фрустрации, который предложен психологами Дженифер Крокер и Лайза Галло [26] См. об этом: Майерс Д. Социальная психология, с. 498–499. . Они предложили испытуемым пять раз дополнять следующее незаконченное предложение: «Я рад, что я не…». После выполнения задания они сообщили психологам, что чувствуют себя менее подавленно и больше обычного удовлетворены жизнью. В то же время те, кто дописывал предложения: «Я бы хотел быть…», после опыта чувствовали себя менее удовлетворенными жизнью [27] Там же. .

Итак, люди, пережившие большое горе, сравнивая себя с теми, кому еще хуже, утешаются . Возникает проблема: нет ли здесь элемента садизма? В этом вопросе, как нетрудно понять, содержится также гипотеза, которую следует проверить путем анализа конкретных случаев. Когда человеку трудно и он узнает, что с другим человеком случилось несчастье, он, во-первых, немного утешается от своего горя и, во-вторых, очень быстро утешается от горя другого. (Кстати, психологию утешения специалистам еще предстоит создать).

Таким образом, люди фрустрируются уже тогда, когда восхождение по «лестнице» статусов становится замедленным или приостанавливается, в то время как они в отношении такого продвижения имели высокий уровень притязаний и большие ожидания.

Однако люди переживают более интенсивную фрустрацию в том случае, когда их социальное движение (мобильность) имеет обратное направление: от высоких статусов совершается переход на более низкие статусы. Человек, который никогда не занимал высоких социальных статусов, таких переживаний не может иметь. С учетом этих обстоятельств уже можно понять данные, полученные Генри и Шортом, которые обнаружили связь между уровнем самоубийств (как ответов на воздействие фрустраторов) и социально-экономическими фрустраторами. Когда наступает экономический спад, больше всего потерь терпят те, кто больше имел того, чего в таких ситуациях люди лишаются. Люди с высоким социально-экономическим статусом в период процветания имели контроль над своей жизнедеятельностью, но в период депрессии за свою неудачу обвиняют самих себя. Они становятся интрапунитивными и могут иметь суицидальные мысли. Поэтому в периоды экономического спада среди людей с высоким статусом бывает больше самоубийц, чем среди бедняков. Им невыносимо трудно стоять в очередях на бирже труда рядом со своими вчерашними подчиненными.

На другом конце шкалы статусов мы видим людей с низким статусом. Эти люди во времена экономического спада остро чувствуют свое бедственное поведение, воспринимают себя жертвами и во всем обвиняют других. Они экстрапунитивны , их агрессивность направлена на внешний мир, поэтому среди них есть люди, которые совершают убийство.

У этих двух социальных типов природа объяснения и оправдания своей личности и своего положения диаметрально различны. У одного преобладает внутреннее обвинение, у другого — внешнее. Самоубийцами становятся те, кто, обвиняя себя в собственных неудачах, приходят к выводу о своей неполноценности и бессмысленности своего дальнейшего существования.