Торвальд Олафсен - Научный материализм [СИ]

Фридрих Энгельс (слева), Карл Маркс (справа) и их книга «Манифест Коммунистической партии» (посередине)

Дело в том, что существует принципиальная разница между тем, как действия человека сиюминутно влияют на общественное бытие и какая глубинная внутренняя мотивация приводит к таким его поступкам, куда в действительности устремлён вектор его поведения. Например, государственные и промышленные шпионы, трудясь под видом мотивированных честных работников и служащих, приносят видимую пользу тому государству, которому они официально служат, или предприятию, на котором они работают, но внутри ими движет совсем другое стремление, и итоговый эффект от их присутствия отрицательный. В случае пролетариев это другое стремление не является осознанным, но всё же оно крайне устойчиво и устремлено отнюдь не к общественному благу. Сегодня, когда нам доступно знание о биологической задаче всех живых существ, мы понимаем, что каждым человеком движет стремление только к персональному благу, если только он теоретически не осознал связь общественного блага с персональным. Неудивительно, что рабочие 19 века, оказавшись в таких ужасных условиях, что над их биологической задачей нависла почти смертельная угроза, повсеместно мобилизировались для борьбы за лучшую жизнь. Закономерно, что с целью добиться большего успеха они искали любой возможной поддержки и потому охотно объединялись друг с другом в своей борьбе (по Марксу — это у них просыпалось т. н. «классовое сознание»). Предсказуемо, что в созданных ими документах провозглашались требования в пользу широких слоёв населения, а не малой его группы, ведь только такие идеи могли привлечь поддержку большинства рабочих и вызвать симпатию у всех прочих малоимущих граждан. Но

вывод, что рабочие есть люди какого-то иного типа, нежели собственники средств производства, что физический труд преображает психику человека, делая её альтруистически направленной, что рабочие, объединившиеся для борьбы за свои права, перестают хотеть личных богатств, что такое объединение рабочих может долгосрочно эффективно управлять обществом и при помощи диктатуры приведёт его к устранению конфликтов и всеобщему равенству — этот вывод был сделан произвольно.

К сожалению, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, затратив весьма значительные усилия на исследование общества, всё же не были настоящими учёными-социологами в современном понимании этого слова. Осмелюсь предположить, что им не были знакомы многие методы и процедуры, обязательные сегодня для исследований такого рода, хотя бы потому что многих из них тогда и вовсе не существовало. Аналогично тогда не существовало современных психологии, психиатрии, генетики, археология и антропология находились в зачаточном состоянии, а на момент издания «Манифеста Коммунистической партии» оставалось ещё более одиннадцати лет до выхода в свет работы Чарлза Дарвина «Происхождения видов путём естественного отбора». Зигмунд Фрейд и Иван Павлов в то время даже ещё не родились, а в отсутствие телевидения формированием общественного сознания занималась церковь, внушая людям собственные произвольные идеи об устройстве бытия. В условиях столь фатальных ограничений Маркс и Энгельс попросту не имели возможности установить истинную природу мыслей и чувств человека. Единственное, что могло бы помочь им избежать ошибки — это многолетние дорогие социальные эксперименты. И хотя теоретически они приближались к принципиальной возможности осуществить нечто подобное, ведь Энгельс был достаточно обеспеченным человеком, недостаток развития научного метода в то время сыграл свою роковую роль, и двое уважаемых господ, болеющих за судьбу всего мира, ушли по пути ложного подкрепления — видя, что движение рабочих сиюминутно и в течение длительного времени стремится к благу для большинства населения, они заключили, что это свойство имманентно природе пролетария вообще и что оно является той созидательной силой, которая построит и удержит идеальное общество будущего. Это честная ошибка для мира, наполненного религией и философией идеализма, но она стала идеалистической связкой в самом сердце материалистического учения и никогда с тех пор не была обнаружена марксистами.

Движимые этой идеей, Маркс и Энгельс объявили, что вслед за буржуазно-капиталистическим общественным строем непременно и естественным образом должен наступить строй коммунистический, что его появление объективно обусловлено внутренними противоречиями капитализма, что борьба малоимущих классов за свои права приведёт к обществу, в котором будет отсутствовать желание одних людей эксплуатировать других. Между тем анализ истории и доисторических времён показывает, что в своих решениях и поступках люди всегда руководствовались только одним — собственной биологической задачей. В первобытном обществе над человеческими коллективами постоянно нависала угроза скорейшего вымирания, поэтому ради наилучшего выполнения биологической задачи орудия труда применялись по возможности оптимальным способом в интересах всего рода, не являясь чьей-то частной собственностью, старикам поддерживали жизнь, чтобы они могли обучать молодых, а люди из других родов были для них врагами, потому что конкурировали с ними за еду.

Когда орудия труда и способы добычи пищи развились до такой степени, что средний человек мог прокормиться, трудясь лишь часть своего времени бодрствования, люди смогли производить прибавочный продукт и таким образом обогащать собственную материальную культуру. По велению биологической задачи это очень быстро привело к появлению рабовладельческих отношений, потому что было выгодно держать пленников в качестве работников и получать таким образом дополнительные материальные блага, укрепляя могущество рода или племени. Отказаться от такого способа жизни означало уступить своим конкурентам за территории в скорости прироста могущества и вскоре самим быть убитыми или попасть в рабство, поэтому биологическая задача сделала появление рабовладельческого строя неизбежным. Она же заставила правителей объединяться в союзы ради повышения шансов на выживание для себя и своих племён, а также захватывать как можно больше территорий, чтобы подчинить их своему контролю, собрать с них дополнительные ресурсы и таким образом дополнительно обезопасить процесс вечного бытия и трансформаций их генетического материала. Так появились великие империи. В этих империях, по велению биологической задачи население охотно поселялось в укреплённых городах с большим количеством пищи и материальных благ и неохотно переселялось на пограничные территории, подверженные нападениям враждебных соседей. Биологическая задача заставляла римских сенаторов плести интриги, рабов — сбегать от хозяев, торговцев — плавать в дальние страны, а бедствующих людей — идти в солдаты.