Кристина Берндт - Устойчивость. Как выработать иммунитет к стрессу, депрессии и выгоранию

Однако Веннесланд нашел способ жить дальше: он начал черпать энергию из своего страха, своей скорби и своего гнева. «Этот тип хотел меня прикончить, потому что я верю в демократию, открытость, толерантность и диалог, – сказал репортеру «Reuters» студент, одетый в толстовку с капюшоном и кроссовки. – Что ж, пусть он тогда идет сами знаете куда, – вдруг выпалил он. – Если это именно то, за что он хотел меня убить, то тогда я буду бороться за все это только сильнее! Иначе получится, что Брейвик победил, − говорит Веннесланд. – Но никто во всей Норвегии не пожелал бы ему победы. Каждый из нас, кто остался жив, стал лишь сильнее. Это закалило нас».

Далеко не все, выжившие в тот день в Утейе, показали подобную психологическую устойчивость. Например, 21-летний Адриан Пракон тоже пытался использовать свои страхи во благо. Он написал хорошо встреченную критиками книгу «Сердце из стали», которая повествовала о самых ужасных минутах его жизни – своим произведением он хотел «почтить память ушедших» и показать, что «насилием политическую активность победить нельзя». Он неустанно выступал с докладами о том, как важно бороться с расовой ненавистью и дискриминацией.

Во время бойни на Утейе Пракон притворился мертвым, пытаясь спастись от Брейвика. Он измазал себя в крови своих мертвых друзей и лег на землю. Когда Брейвик подошел совсем вплотную к нему, Пракон едва ли ощущал свое собственное дыхание, настолько неподвижно он лежал и настолько ему было страшно – он мог лишь только чувствовать, как сильно колотилось сердце в его груди. И все же Брейвик выстрелил в него – и это, вероятно, был его самый последний выстрел. Но Пракону невероятно повезло: пуля не попала в голову, она лишь пронзила его плечо.

Однако душевные раны были слишком велики. Даже месяцы спустя бойни Адриан Пракон все еще оставался в больничном отпуске. Он все еще борется с депрессией. В каком бы месте Адриан ни находился, он всегда нервно ищет пути отступления на случай, если сейчас что-то случится. Например, он думает о том, что вот эти три окошка в потолке кафе могут помочь ему спастись. И без таких мыслей о потенциальных планах побега он попросту не может существовать. «Ведь на Утейе мне так и не удалось найти никакого выхода», – говорит Пракон.

И вот еще одно, что постоянно терзает его: когда Пракон в первый раз столкнулся с Брейвиком – это случилось на пляже, – убийца пощадил его. Он уже нацелил на него свое оружие, не проявив до этого момента милосердия ни к одному другому взрослому. Вода вокруг становилась все краснее и краснее. Но когда Адриан в отчаянии крикнул: «Не стреляй!» – Брейвик вдруг опустил винтовку и просто пошел дальше.

Почти каждому выжившему в таких страшных событиях бывает очень сложно разрешить себе продолжить жить после того, как у других эту жизнь отняли. Для Пракона, однако, ситуация и вовсе была практически невыносимой: причиной его спасения стала не счастливая случайность и не превратность судьбы, а отвратительный ему убийца. Право на жизнь ему даровал Брейвик.

Только почему? Этот вопрос бесконечно терзал его. «Иногда я целыми днями не мог думать ни о чем другом, – говорит Андриан Пракон. – Неужели что-то во мне понравилось Брейвику?» – хуже этого для молодого социал-демократа ничего быть не могло.

Через четыре месяца после бойни на Утейе, в ноябре 2011 года, Адриан Пракон был допрошен в качестве свидетеля обвинения в суде против Андерса Брейвика. Тем же вечером он внезапно напал на мужчину и женщину, которые просто стояли на улице рядом с каким-то баром. Вопреки отсутствию провокаций и любых других видимых причин, он сбил мужчину с ног и начал его избивать.

Во время этих событий судебный процесс против Андерса Брейвика еще не начался в полной мере. Однако позднее массовый убийца заявит, что он пощадил Адриана, потому что тот показался ему «правым».

За несколько дней до вынесения приговора Брейвику суд также приговорил Адриана Пракона к 180 часам общественных работ и штрафу в размере 10 тысяч норвежских крон (примерно 140 евро). Суд также принял во внимание факт того, что молодой социал-демократ страдал посттравматическим стрессовым расстройством. Сам Пракон сожалеет о содеянном. Он признает, что после ужасных событий, произошедших на Утейе, ему пришлось «заново знакомиться с самим собой».

Молодой доктор с трудом решился войти в палату этого пациента. Доктор ощутил тягостное чувство, когда он увидел лежащего на кровати мужчину, охваченного страданиями. «Наверное, с этим человеком нужно провести гораздо больше времени, чем с другим пациентом? Дать ему выговориться? Просто поговорить с ним? Ведь ничего другого в его жизни отныне не было. Его судьба нанесла ему практически невыносимый удар», – подумал врач.

У этого мужчины было парализовано все тело, начиная со второго шейного позвонка. Единственным, чем он все еще мог управлять, были его лицевые мышцы. Он мог говорить и глотать, нахмуривать лоб, подмигивать глазами и шевелить ушами. Контролировать остальные части своего тела он не мог с тех самых пор, как решил нырнуть в море со скалы на одном из курортов Испании.

А потому он лежал в палате и смотрел телевизор. Лежал и слушал радио. Лежал и позволял другим кормить себя. Или просто лежал.

Так продолжалось годами. Еще не достигший сорока лет мужчина жил в доме со своей семьей. Но было ли это жизнью? Он не мог самостоятельно есть, а когда он хотел пить, кто-то всегда должен был помочь ему приподнять голову. Или, например, почитать книжку. Но это было возможно, только если кто-то переворачивал за него страницы. Несколько дней назад его госпитализировали в университетскую больницу Мюнхенского университета в Гроссхадерне, так как у него диагностировали воспаление легких. Однако на тот момент он уже шел на поправку и вскоре его уже можно было бы выписывать домой.

Однажды утром, незадолго до даты предполагаемой выписки, молодой врач решил поговорить с этим пациентом. И он не мог поверить своим ушам, когда услышал его рассказ. Он ожидал увидеть отчаявшегося и глубоко подавленного человека, у которого едва ли хватало сил на то, чтобы просто продолжать жить. Который сходит с ума от жизни в четырех стенах, которого мучает тщетность собственной жизни. Который бы с радостью положил конец собственному существованию сегодня же, если бы это было возможно.

Но все было с точностью до наоборот. Скорее пациента пугало то, что кто-то может лишить его жизни против его воли. «Я держусь за свою жизнь, – рассказывал он. – Моя семья хотела бы, чтобы я исчез из их жизни. Необходимость постоянно заботиться обо мне стала для них непосильной ношей». Он слышал, как его жена просила врачей о том, чтобы они прекратили выписывать ему антибиотики, ведь ему «было бы лучше» попросту умереть от пневмонии. Но он сам хотел продолжать жить. «Я наслаждаюсь жизнью вопреки всему», – объяснял он. Также он чувствовал себя вполне хорошо.