Мартин Робинсон - Быть мужчиной

Я вспомнил о Бене Уэсте, активисте движения за психическое здоровье, с которым встречался в кафе за неделю до Джонни. Его пятнадцатилетний брат покончил с собой год назад; Бену тогда было 18. Бен нашел выход для своего горя в социальных сетях, а заодно обрел цель: постараться предотвратить другие смерти. Он запустил хештег #WalkToTalk, побуждая людей общаться друг с другом во время тренировок, и успешно продвинул эту идею в Великобритании, в результате чего в стране впервые появился министр по предотвращению суицида.

— Учителя до сих пор не умеют справляться с детскими психическими сложностями, — говорит Бен.

Ученики, находящиеся в депрессии, часто становятся замкнутыми, а это упрощает работу учителя. О них просто забывают. Сейчас в рамках кампании @SaveOurStudentsмы собираем деньги на обучение школьных и университетских педагогов. Правительство не реагирует на наши петиции, однако мы попробуем встряхнуть чиновников этой кампанией.

Как и Джонни, Бен ставит во главу угла основной признак деградации общества — рост количества психических проблем среди молодежи. Наши власти сводят почти все к особенностям «цифровизации»: «Сократите время, проводимое у экранов, ребята». Однако американские ученые воспринимают эти явления всерьез и стремятся смотреть за пределы воздействия социальных сетей, связывая ухудшение психического здоровья нации с последствиями краха 2008 года и «великой рецессии». Поколение Z пришло после миллениалов в мир, где усугубляется неравенство, разрушается экономика и растет бедность. Один ученый из Стэнфордского университета назвал миллениалов «канарейками в угольной шахте» — за токсичные тенденции в экономике; они намного чаще, чем люди предыдущих поколений, кончают жизнь самоубийством или умирают от передозировки. Между 2008 и 2016 годом смертность среди 25–34-летних возросла на 20%, в основном за счет самоубийств и последствий приема наркотиков. Наблюдается эта тенденция и в Великобритании, где пик карьерного расцвета миллениалов пришелся на период рецессии, и они теперь вынуждены бороться за выживание в «потерянном» десятилетии, мирясь с выросшей нагрузкой и застывшими зарплатами. Цифры указывают на то, что треть миллениалов никогда не приобретет собственное жилье — не зря их назвали «поколением арендаторов». Добавьте к этим мрачным перспективам правительственные «меры жесткой экономии», и вы получите предсказуемо плачевные последствия для психического здоровья граждан.

В промежутке между 1981 и 2007 годом количество самоубийств в Великобритании постепенно снижалось, пока в 2008 году не произошел бурный всплеск. С тех пор цифры колеблются, но, согласно статистике, в 2018 году число самоубийств снова выросло: среди мужчин 20–24 лет — на 31% по сравнению с прошлым годом, а среди женщин 20–24 лет этот показатель достиг самого высокого уровня за всю историю. Чаще всего сводят счеты с жизнью мужчины 45–49 лет, но цифра угрожающе растет и среди более молодых. В то время как множество «социальных факторов» лишь увеличивает риск психических проблем, нуждающуюся в помощи молодежь, как ни странно, обвиняют в попытках «привлечь внимание». Дети всё чаще убивают себя, потому что взрослые испортили их мир.

Психическое здоровье — это не личное дело каждого. Психическое здоровье нации — это одновременно и личная забота, и общественная задача, и обе они прочно связаны.

Я стоял перед тяжелой дверью частного клуба в Сохо. Здесь я планировал встретиться с еще одним лидером движения за психическое здоровье, женщиной, чья цель — «легализовать» ту внутреннюю борьбу, которую мужчины ведут с самими собой, и помочь им спастись из их персонального ада.

Пурна Белл нашла для нашего разговора тихий уголок и бдительно охраняла его, оттесняя болтливую публику к пожарному выходу. Южно-индийские глаза Пурны, казалось, меняли цвет в зависимости от того, о чем она говорила. Журналистка, штангистка и писательница, она выпустила книгу «В погоне за радугой» (Chasing the Rainbow), где рассказала о самоубийстве своего мужа Роба. Это история о том, как мужчины скрывают свои травмы, стыдясь собственного несоответствия тому образу, который навязывает им общество.

— Я считаю, что необходимо усилить работу с мужественностью: прекратить стигматизировать просьбы о помощи и не рассматривать их как проявление слабости, — говорит Пурна. — Наоборот, нам следовало бы радоваться за каждого, кто стремится справиться со своими психическими проблемами.

Тем не менее Пурна понимает: хотя мужчины и стали свободнее обсуждать эти вопросы, им не хватает навыков, которые позволили бы сделать подобные дискуссии максимально эффективными.

— Мы хотим, чтобы мужчины говорили на языке, которому их не учили, — продолжает она. — Как нуждающийся в помощи сумеет попросить о ней? Если ты мужчина, которому запрещено выражать эмоции, то это и есть недостающее звено в цепи.

По мнению Пурны, надо не только учить мужчин (каждого индивидуально) пониманию своей боли, но и создавать для них новые способы жить за пределами комфортной территории Стандартного Мужчины.

Если на все, с чем ты сталкиваешься в жизни, ты не смотришь с позиции критика, оценивая, подходит это именно тебе или нет, — это страшно. Основывать собственную ценность лишь на том, чему тебя научили родители, — очень сурово. Я вижу проблему в свойственной мужчинам склонности к абсолютизации. На мой взгляд, было бы неплохо подмешать в мужественность немного гибкости. И тогда, даже если ты не выберешь в жизни какой-то конкретный «мужской» путь, тебя всё равно примут.

Превращаясь в уязвимых созданий, привыкших отрицать часть своей личности, мы, мужчины, легче поддаемся влиянию групп, в которых находим поддержку и усваиваем приемлемое поведение. Ты готов сделать все, чтобы не выглядеть смешным, и выбираешь что-то подходящее для тебя среди общепринятых «мужских» занятий — ведь они позволяют сохранять должную серьезность и без необходимости не показывать то, что находится под маской. Сходи в самый суровый паб страны, поговори с мужиками о футболе — и с тобой все будет в порядке. Загляни в самый шикарный ресторан, поделись своими тревогами — и станешь объектом для насмешек. Мужчины ревностно следят не только за собой, но и друг за другом: соблюдаются ли древние стандарты мужественности, соответствует ли поведение общественным стереотипам. Все тесты проходит тот, кто выглядит так, будто все держит под контролем, даже если в этот момент тонет.

— Идея о том, что любая ошибка фатальна, — рассуждает Пурна, — совершенно не соотносится с реальным человеческим существованием. Мы должны начать с малого — с того, чтобы разрешить себе ошибаться и принять наконец факт: никакой промах не снизит твою ценность как личности.