Марк Фишер - Призраки моей жизни. Тексты о депрессии, хонтологии и утраченном будущем

Все начало вскрываться в сентябре 2012-го. Будто бурлящий поток сточных вод, который стал пробиваться наружу: сперва тихонько сочился, а потом хлынул волной. Джимми Сэвил, любимый чудик Британии, бывший диджей и ведущий детских передач, оказался серийным насильником и педофилом. Нельзя сказать, что кто-то удивился, и как раз это пугает сильнее всего: насколько все было на виду… Все мы читали текст якобы расшифровки невышедшей сцены из сатирической телепередачи «Have I Got News For You» («У меня есть новости для вас»), где Сэвила открыто обвинили в надругательствах над детьми, а он принял это за чистую монету. (Скорее всего, расшифровка была фальшивой, но сымитировано чрезвычайно убедительно… Темп диалога между гостями шоу… Перебранка, перерастающая в агрессию… Имя предполагаемой жертвы, Сара Корнли… Это выглядело достоверно – возможно, так проявляло себя Реальное, которому на тот момент не было места нигде, кроме вымысла…)

Да, в каком-то смысле все было на виду – мы все знали , ну или подозревали, но важно то, что его преступления так и не получили огласку при жизни. Ведь пока не было официальных обвинений, Сэвил не просто оставался безнаказанным – он мог и дальше наслаждаться своим статусом известного ведущего, рыцаря империи и завзятого филантропа. Без сомнений, Сэвил как социопат получал извращенное удовольствие оттого, что ему все сходило с рук. В 1974 году в своей автобиографии «As It Happens» («Так уж сталось») Сэвил хвалился тем, что имел секс с несовершеннолетней, сбежавшей из дома. Полиция не посмела бы его тронуть, глумился он. Судя по всему, не смела и пресса. Изредка какой-нибудь журналист пробовал прорвать его оборону. В документальном фильме BBC 2000 года Луи Теру в своем фирменном стиле прощупывал почву на предмет обвинений в педофилии, но старик, само собой, не раскололся.

К концу 2012‐го 70‐е возвращались уже не в виде сладостно-горькой ностальгии, а в виде травмы. В последние годы можно все чаще услышать фразу «прямо как в романе Дэвида Писа» . Для произведений о прошлом такое нехарактерно, но в период после публикации книги Писа приобрели пророческий аспект. Пис не предсказывал будущее – да и как бы он мог, описывая 70‐е и 80‐е? – а, скорее, заострял внимание на тех аспектах прошлого, которые впоследствии проявились снова. Дело Йозефа Фритцля напоминает то, как в романах «Йоркширского квартета» детей держали в заточении под землей. И вся всплывшая на поверхность правда о тайных сговорах власть имущих в Англии – взять ту же мутную и запутанную историю про Мёрдока и «Хиллсборо» – словно бы отсылала нас к писовским лабиринтам умолчаний и коррупции. Мёрдок, «Хиллсборо», Сэвил… Потяни за одну нить – и увидишь, что все переплетено и, куда ни глянь, всюду одна и та же тройка: полиция, политики, пресса… Прикрывают друг другу спины (отчасти из‐за страха самим получить удар ножом)… И имеют друг на друга компромат, как самую надежную страховку, – такая вот круговая порука у правящей элиты…

После смерти Сэвил все больше начинал походить на плод фантазии Писа. Нас притягивали сочинения определенного рода, поскольку общепринятая реальность – тот разумный мир, в котором, по нашему убеждению, мы живем, – не мог вмещать такого персонажа, как Сэвил. В то же время стало очевидно, что те элементы произведений Писа, которые раньше выглядели чересчур мелодраматическими, как раз и оказались наиболее созвучны последующим разоблачениям. Такое впечатление, что излишняя эмоциональность и театральность встроены в реальность изначально и сама невероятность коррупции и насилия создают своего рода завесу для насильника, ведь «этого просто не может быть!» .

Логово Сэвила находилось в самом сердце территории Писа… в Лидсе… где диджей-предприниматель начал строить свою империю и где он работал санитаром на общественных началах, понимая, что насилие легче скрывать под маской заботы… «Чтобы выпить лекарство, ложку сахара добавь…» 81Невероятно, но Сэвил некоторое время считался подозреваемым по делу о Йоркширском Потрошителе – на Сэвила указали местные жители, и тело одной из жертв Потрошителя, Айрин Ричардсон, нашли рядом с его квартирой. Еще была нашумевшая совместная фотография Сэвила, Питера Сатклиффа 82и Фрэнка Бруно из лечебницы Бродмур в 1991 году – Сэвил, запечатленный со своей неизменной сигарой, был посредником на встрече между серийным убийцей и психически неустойчивой бывшей звездой бокса. Сатклифф там светит такой улыбкой, что ему бы пошел блестящий спортивный костюмчик из гардероба Сэвила. Этот снимок обнажает всю глубину безумия того времени и общества, демонстрирует скрытую взаимосвязь между известностью, психозом и преступностью. Обряд инверсии: что-то светлое (легкие развлечения) превращается в страшнейшую тьму. К концу 2012‐го имя Сэвила было настолько втоптано в грязь, что его старый друг Питер Сатклифф решил заступиться за него.

Сэвил принадлежал к разновидности поп-культурных фигур, которые сверхпопулярны, но не вызывают особых симпатий. Его никогда не любили. Кто-то откопал и прислал в редакцию London Review of Books («Лондонского книжного обозрения») отчеты BBC о реакции зрителей на первые появления Сэвила в передаче «Top of the Pops» («Вершина популярности»). « 10 декабря 1964-го . Джимми Сэвил, который вел этот выпуск, явно не понравился большому проценту опрошенных зрителей. Многие выразили свою неприязнь к этому артисту, заметив, что если честно дадут свой отзыв, то он будет „совершенно непечатным“; а комментарии от тех, кто не сдерживал свои эмоции, пестрели фразами вроде: „больной на всю голову“, „гадкое существо“ и „тошнотворное посмешище“». Ни любовь, ни даже симпатия не обязательны, чтобы быть популярным . Сэвил не был даже карикатурным злодеем типа Саймона Коуэла, которого публика любит ругать и ненавидеть. Путь к славе ему открыла именно чудаковатость (и потому изначально, когда вся правда только вскрылась, всех настолько выбила из колеи необходимость думать о Сэвиле как о существе с сексуальностью). Как утверждал Эндрю О’Хаган в своей статье о Сэвиле для London Review of Books, в новом мире развлекательного телевидения важна была не способность нравиться людям и не талант, а особая мощная аура (эксцентричность или безумие – называйте как хотите), которой Сэвил обладал с рождения. Даже те, кто считал Сэвила мерзким, признавали, что на телевидении ему было самое место. И потом, куда бы еще он смог вписаться? Проблема была в том, что после 60‐х статус «человека с телевидения» открывал перед тобой любые двери. Не секрет, что Сэвилу дали ключи от Бродмурской лечебницы для душевнобольных преступников, где он мог беспрепятственно бродить, – вот лишь один пример того, сколь велики были известность и влияние Сэвила. Говорят, что Сэвил насиловал парализованных пациентов в их больничных койках – я вспоминаю телевизионную пьесу Денниса Поттера «Сера в сахарном сиропе» (1976), главный герой которой, елейный Мартин, насилует беспомощную девушку с повреждением мозга, притворяясь, что заботится о ней. BBC отозвала пьесу незадолго до назначенной даты выхода – предположительно в то же время, когда Сэвил по субботам вел вечерние детские передачи и в свободное время насиловал беспомощных пациентов.