Малкольм Гладуэлл - Разговор с незнакомцем [litres]

Ренфро:Скажите, а что именно в поведении мисс Блэнд показалось вам настораживающим? С чего вы взяли, что эта женщина может быть опасной?

Энсинья:Ну, это было понятно по тому, как она наклонялась, да к тому же она замахнулась на меня. Ясно же, что если человек сжимает кулак, то назревает стычка.

Ренфро: Была какая-то причина, почему вы не ограничились внушением?

Энсинья:Да, сэр.

Ренфро:Какая?

Энсинья:Она уже один раз ударила меня. В принципе, ничего не мешало ей сделать это снова и, может, даже вывести меня из строя.

Вступает другой дознаватель, Луис Санчес.

Луис Санчес:Вы испугались?

Энсинья: Скажем так: моя безопасность оказалась под угрозой.

И далее:

Санчес:Не хочу подсказывать вам ответы, но скажите: вот когда все закончилось, долго ли еще у вас был потом учащенный пульс, ощущался выброс в кровь адреналина? Скоро ли вы успокоились?

Энсинья:Наверное, уже по дороге домой, то есть через несколько часов.

Многие, анализируя этот случай, изображали Энсинью стражем порядка, не ведающим сострадания. Но такая характеристика не отражает реального положения вещей. Человеку, лишенному эмпатии, чувства ближнего безразличны. Энсинья же вовсе не глух к эмоциям Сандры. Одна из первых его фраз, обращенных к ней: «Что-то стряслось?» И, вернувшись к ее машине после проверки прав, Энсинья вновь спрашивает: «Да в чем дело?» Он немедленно отметил, что женщина пребывает в состоянии душевного дискомфорта. Вот только истолковал ее чувства он абсолютно неверно. Он решил, что вступает в непредсказуемый конфликт с опасной личностью.

А как предписывает вести себя в таких обстоятельствах «Тактика патрулирования»? «Мы видим, – сетует автор данного пособия, – что сегодня многие сотрудники полиции боятся применять власть, не решаются отдавать гражданам распоряжения. Позволяют тем перемещаться, как им заблагорассудится, стоять там, где им удобно, и даже стараются приспособиться к действиям подозреваемого».

Энсинья же такого допускать не собирался: «А ну, вон из машины! Я требую именем закона!»

Целью констебля Энсиньи было «не ограничиваться штрафом». Он увидел несколько «крючков». Он все знал о «визуальном обхлопывании» и «скрытном допросе». И когда ему показалось, что ситуация выходит из-под контроля, он действовал твердо. Если в тот день разговор с Сандрой Блэнд не задался, то не потому, что Энсинья действовал не так, как его учили. Ровно наоборот. Это произошло потому, что полицейский четко выполнил все, что ему предписывалось.

9 августа 2014 г., примерно за год до самоубийства Сандры Блэнд, в городе Фергюсон, что в штате Миссури, 18-летний афроамериканец Майкл Браун погиб от пули белого полицейского. Брауна подозревали в краже сигар из магазина. Полицейский Дэррен Уилсон подъехал к нему, и между ними произошла стычка. Браун ударил Уилсона через водительское окно патрульной машины. В ответ Уилсон выпустил в парня полдюжины пуль. Это обернулось семнадцатью днями народных волнений. Прокуратура отказалась предъявлять Уилсону обвинение.

События в Фергюсоне стали началом странного периода американской жизни, когда поведение полиции внезапно оказалось в центре внимания общества. Этот случай должен был послужить предупреждением. Министерство юстиции без промедления отправило в Фергюсон следственную группу, и ее отчет, опубликованный через полгода после трагедии, имеет исключительную важность. Как отметил Чираак Бэйнс, входивший в число руководителей следственной группы, его сразу поразило одно обстоятельство: недовольство местных жителей вызвала даже не смерть Брауна и не случай Брауна вообще. Люди возмущались практикой охраны порядка, не первый год насаждавшейся в городе. Местное полицейское управление могло бы служить эталоном канзасской методики. В Фергюсоне копы считали своим служебным долгом останавливать и задерживать как можно больше граждан, находя для этого как можно больше поводов.

«Совершенно возмутительная ситуация, – вспоминает Бэйнс. – Один полицейский сказал, что во главу угла ставились исключительно цифры. А второй подтвердил его слова: “Да уж, начальство каждый месяц подсчитывало, кто из нас сколько выписал штрафов, и вывешивало списки”. Мы поняли, что целью там был вал».

В Фергюсоне вся полиция поголовно состояла из Брайанов Энсинья. Бэйнс продолжает:

«Полицейским внушили, что их работа – выписывать штрафы и арестовывать граждан по любому поводу, и они знали, что именно по этому показателю их и будут оценивать».

Бэйнс вспоминает особенно поразивший его случай. Некий молодой афроамериканец играл в баскетбол на детской площадке. После игры он сел в свою машину, чтобы перевести дух, и тут позади него остановилось полицейское авто. Патрульный подошел к водительской дверце и потребовал у молодого человека удостоверение личности, обвинив его в растлении детей.

«Думаю, полицейский сказал что-то вроде: “Ты чего это торчишь в машине рядом с местом, где детишки играют? Ты что, педофил?” Потом он приказал парню выйти из автомобиля, а тот ответил: “Я ничего плохого не сделал. Просто сижу себе, верчу мячик. Это нарушение прав человека”.

Тогда патрульный вынимает пистолет, угрожает водителю и требует, чтобы тот немедленно вышел. А кончился инцидент тем, что полицейский выписал строптивому юноше аж восемь штрафов за разные нарушения, включая непристегнутый ремень, хотя машина стояла на парковке, отсутствие прав и просроченные права. Умудрился обвинить его и в том и в другом одновременно».

Этот чернокожий получил штраф даже «за ложное заявление», потому что назвался Майком, хотя в удостоверении было написано «Майкл».

«В итоге на беднягу просто ужас сколько всего понавесили, довольно долго ему потом нервы трепали. Его обвинили в нарушениях восьми пунктов городского законодательства, и он пытался судиться. Его же арестовали. Парень потерял работу, а у него был контракт с федеральным правительством. Этот арест в полном смысле слова сломал ему жизнь».

Арест Майка как под копирку случай Сандры Блэнд, верно? Патрульный под самым ничтожным предлогом останавливает гражданина, выискивая иголку в стоге сена, проявляя бдительность, – и в результате эта волна подозрений накрывает такое количество ни в чем не повинных людей, что у общества не остается ни малейшего доверия к полиции. Вот что вызвало уличные протесты в Фергюсоне: полиция, год за годом принимающая безобидных баскетболистов за растлителей малолетних [62].

Происходит ли это только в Фергюсоне, штат Миссури, и в Прейри-Вью, штат Техас? Разумеется, нет. Давайте вспомним, как резко подскочило число остановленных на шоссе водителей в Северной Каролине. За семь лет оно выросло вдвое: с 400 000 до 800 000 человек. И что же, причина в том, что за эти годы водители там стали чаще проезжать на красный, садиться за руль в состоянии алкогольного опьянения или превышать скорость? Конечно же, нет. Просто полиция сменила тактику. Она гораздо активнее ищет пресловутую иголку в стоге сена. Патрульным внушают, что необходимо отказываться от естественно присущей человеку презумпции правдивости – и воображать худшее: что молодая женщина, возвращающаяся с собеседования, может быть вооружена и опасна, а парнишка, отдыхающий после игры в дворовый баскетбол, окажется педофилом.