Ася - Шум

Учебный год заканчивался. Мы с нашей компанией решили отметить это и пошли на природу с палатками и алкоголем. И так как мы учились на поваров, то конечно же мы жарили шашлыки, заранее приготовили салаты. Мы пили, ловили рыбу, играли во что-то, бегали по лесу, некоторые пары уединялись и целовались за кустарниками. Так я впервые поцеловалась с Никитой, и это было волшебно. Такая страсть. Он таскал меня на руках как игрушку, а когда стемнело просто занёс в палатку, мы переспали. К тому моменту я прилично выпила, плохо помню, что было дальше. Я хотела напиться, поэту сначала ела, прочищалась, а потом пила алкоголь. На утро мне рассказали много интересного, а я же помнила только жуткий холод ночью и тёплого Никиту, что обнимал меня всю ночь своим большим телом. Через пару дней я обнаружила в своей походной сумке рубашку Никиты, которую я так и не успела ему вернуть. Мне очень дороги эти воспоминания. Это моя молодость, моё студенческое время.

Я хорошо училась в колледже, практически не прилагая для этого усилий. Проявляла активность на разных мероприятиях. Однажды мне предложили принять участие в конференции, посвящённой теме медицины и здорового образа жизни. Тогда я подумала – что из медицины я знаю лучше всего? Расстройства пищевого поведения, конечно. Я решила провести исследование, сделала опросник, прошлась по группам, переработала полученные данные и ужаснулась. Больше 70 процентов девочек не довольны своей фигурой, остальные данные я точно не помню, но я поняла – об этом стоит говорить. Говорить о склонностях к РПП, о том, что с некоторыми это случается. В своей работе я решила рассказать и свою историю, только вот про выздоровление я соврала. Не было никакого выздоровления, я блевала за пару часов до конференции, а потом нагло врала всей аудитории. Но я впервые рассказала посторонним людям и мне не было так стыдно, ведь я же якобы победила этот недуг. После конференции ко мне подошла Даша, моя подружка из колледжа и призналась – она тоже не так давно избавилась от этого. Теперь же она ушла в спорт, и больше не вызывает рвоту как способ удержать вес. Сейчас и я и она понимаем, это был не конец. Она отрабатывала каждую калорию на беговой дорожке, а это далеко от здоровья, но это лучше, чем вызывать рвоту. Булимия может быть разной. Суть одна – зацикленность на еде, ненависть к своему телу, перфекционизм, эмоциональная нестабильность.

Конец учебного года. Сессия в самом разгаре. Так как я не уделяла время на бездумное переписывание текстов из учебников в тетради, то соответственно под конец учебного года мне срочно нужно было всё переписать. Я вообще не видела смысла в этом. От того, что я перепишу пару страниц, я ничего не запомню, потому что никто не спрашивал материал. Преподавателям было настолько всё равно. Только раз в полгода они требовали всё и сразу. И переписанные тексты, и знание содержимого всех тем. Ну а если вдруг ты настолько ленив, что не можешь выучить хоть что-то, то всегда можно купить кофеварку или вафельницу, или форму для выпечки, разумеется, не преподавателю, а в лабораторию, правда в лаборатории не было ни одной из тех вещей, что студенты покупали за хорошие оценки. Но, я не спорю, можно было учиться и без подарков, просто деньги тоже сгодятся. Но были преподаватели принципиальные, они не брали ни подарков «для лаборатории», ни денег. Из 16 преподавателей только 3 не брали взятки ни в каком виде. Я не спорю, среди моих одногруппников были люди, принципиально отказывающие платить. Но их было крайне мало. Не скажу, что учиться было сложно, нет, просто всем было лень. Мы с первого семестра знали, кто сколько берёт, кто вообще не берёт, а кто имеет доступ к лаборатории и попросит технику или инструменты. Так вот, я решила всё-таки выучить всё, написать, защитить. Только физическую культуру я проплатила и химию. Никогда не понимала химию. Я экономила на сне, только чтобы успеть исписать 4-5 тетради по 48 листов. Преподаватели требовали текст, для некоторых было достаточно показать конспекты и всё, зачёт сдан на отлично. И никого совершенно не волновало, что я ничего не знаю по некоторым предметам. Во время сессии в моей квартире творился какой-то невообразимый бардак. Я совершенно перестала замечать бардак, а его было очень много. Ведь свою привычку постоянно есть я никуда не отодвинула, ни сказала своей булимии «подожди немного, я сейчас сессию сдам и будет как раньше, оставь меня на пару недель». Нет, она была со мной ежесекундно. Она навсегда стала частью меня. Именно поэтому я продолжала каждый день покупать еду, а иногда и воровать, по старой привычке. При всём этом, я не выкидывала мусор, я просто не успевала убираться. Пакеты с фантиками, костями, коробки от йогуртов, всё это жутко воняло, появились черви, муравьи. Сырые полотенца, и грязные вещи валялись в одной куче и в них появилась плесень. Я превратила квартиру в мусорку. Времени хватало только на колледж, покупку пакета с едой, учёбу и немного сна. Скучно просто сидеть и переписывать текст, поэтому я совмещала это с едой и сериалом. Причём сериал был необязателен. Главное – была еда. А между прочим, из этой квартиры выходила невероятно красивая и уверенная в себе леди, на каблуках, всегда с макияжем, приятным ароматом и улыбкой. Никто даже предположить не мог, что у неё дома заводятся черви от грязи, никто не догадывался, что я ни так уж и счастлива, ведь я понимала – я больна, я не могу с этим справиться сама, я – булимичка.

Наступило лето. Сессия была успешно сдана, а общение с одногруппниками прекратилось. Мне в социальной сети написала какая-то незнакомая женщина. Она спрашивала, не знаю ли я, где Никита. Я сказала, что видела его в последний раз на природе. А через пару дней в мессенджере в группе, куда весь год скидывали ответы, обсуждали учёбу и прочие вопросы, пришло sms от моей старосты. Никита пропал. На следующий день пришло и другое sms. Никиту нашли повешенным в сарае. Я стала звонить всем, кто хоть немного с ним общался. Та женщина была его мамой. Его искали несколько дней, а потом нашли. Только нашли не Никиту, а уже его тело. Я была в шоке. Я не понимала, что я чувствую. Сразу же вспомнила про таблетки, вспомнила про то, что их нельзя было принимать вместе с алкоголем и я говорила ему перед этим. Вспомнила и про побочный эффект – суицидальные мысли. Как это его больше нет? В смысле повесился? Сам? Точно сам? Я могла это предположить. Зачем я вообще ему их дала? Может это я виновата? У кого всё это спрашивать? Но позже выяснилось, что в его крови был найден этот препарат и много алкоголя. Что я наделала? Как же мне жать, Господи, как мне жаль. Я не говорила ранее ни с кем по этому поводу, не говорила, что чувствую свою вину в его смерти. Да, меня мучает совесть. Он так часто улыбался, а что теперь? Теперь его нет. Нет этого лучистого, солнечного мальчика, что так и не смог защитить своих братьев и сестёр, свою мать. Его просто нет. А как же мои мысли о новой жизни с ним? Больно. Было очень больно первые несколько дней. А потом? Прежняя жизнь, папики, приятели Бориса, булимия и потеря надежды на любовь. Я бы хотела написать, что я забыла, но нет, я его никогда не забуду. Я не любила его, но он был близок мне. Я так хорошо его понимала было невероятно легко и весело проводить с ним время. Но жизнь ломает некоторых людей. И в будущем, когда мне не хотелось больше жить, я всегда доставала его рубашку, нюхала её, вспоминала Никиту и мне становилось ещё хуже, но я её никогда не выброшу, сколько бы раз я потом не переезжала, не перебирала вещи, не выкидывала ненужное, она всегда остаётся у меня. Это память о прекрасном лучистом человеке. Жаль, что его больше нет…