Джей Хейли - Терапия испытанием: Необычные способы менять поведение

— Что будет, если вы потеряете дом? — обернулась терапевт к Оскару.

— Это было бы очень плохо, — отозвался он.

Сестра грустно заметила, что тогда городские власти поместят его в специальное учреждение, чтобы была какая-то крыша над головой. Оскар согласился с тем, что это самый вероятный вариант.

— Я хочу помочь вашей сестре, — сказала терапевт.

— Я тоже хочу, но не могу, — отозвался Оскар.

Пока они разговаривали, сестра на глазах погружалась в депрессию. И терапевту, и ее руководителю стало очевидно, что большая часть потери ее интереса к жизни связана с этим парнем, просиживающим дома то, что представлялось раньше многообещающей жизнью.

Терапевт поговорила с Оскаром наедине и расспросила его о матери. Тот сказал, что любил ее, но смерть матери не стала для него таким уж ударом. Оскар скучал по ней, но не больше, чем любой другой сын, потерявший мать. Он просто не может ничего делать. Вероятно, если бы он начал делать что-нибудь, то смог бы продолжать делать это, но он просто не может ничего начать. Оскар согласился с тем, что будет либо голодать, либо его заберут в какое-нибудь заведение, если сестра не станет содержать его, но с этим он ничего не может поделать. Согласился и с тем, что бремя заботы о нем, вероятно, было одной из причин потери интереса к жизни у сестры. Оскар печально опустил глаза на свои пышные усы, когда определил ситуацию как патовую.

Составив план, терапевт снова вызвала мисс Симпкинс вместе с братом. Она спросила мисс Симпкинс, готова ли та вернуться на работу, если ее брат начнет трудиться. Мисс Симпкинс возразила, что ее брат никогда не будет работать. Однако после некоторого нажима согласилась, что, если брат действительно совершит невозможное, она либо вернется на старую работу, либо найдет новую и начнет снова интересоваться жизнью. «Но, — добавила мисс Симпкинс, брат никогда не выйдет на работу».

Терапевт обратила внимание Оскара на то, что сестра потеряла интерес к жизни и выпала из деятельного мира, когда почувствовала бремя от друга, сидящего у нее на шее и не собирающегося жениться на ней. Сестра потеряла стимул к жизни еще и потому, что в качестве награды за тяжелый труд имела лишь иждивенца в лице отменно здорового, но ничего не делающего брата. Теперь, когда приятель не обременяет сестру, следующий шаг — за Оскаром. Его сестра выйдет из своего заторможенного состояния и начнет жить полнокровно, если будет знать, что с братом все в порядке и он сам себя содержит.

— Уверен, что все именно так, — ответил Оскар, — но я ничего не могу поделать. — И он посмотрел на сестру своими большими глазами.

— Вы не могли заставить себя пойти на работу, — продолжала терапевт, — но я могу заставить вас это сделать. Я могу гарантировать, что вы пойдете работать. Однако вы должны согласиться сделать то, что я вам скажу, если вы все-таки не выйдете на работу.

— Сделать что? — спросил Оскар.

— Нечто такое, что заставит вас пойти работать, потому что вы не захотите это сделать. Однако сделать это вы можете с легкостью. Это займет всего лишь несколько минут и не доставит никаких проблем. Тем не менее вы скорее выйдете на работу, чем сделаете это.

— Ничто не заставит его работать, — сказала сестра.

— Это заставит, — подтвердила терапевт.

— Как-то не похоже, — продолжала сомневаться сестра. — Если это займет всего несколько минут, этого недостаточно, чтобы вытолкнуть его на работу.

— Я гарантирую, — уверенно повторила терапевт и торжественно оправила свое сари, как бы призывая в свидетели авторитет древнего Востока.

— Я должен согласиться, не зная с чем? — спросил Оскар, чуть ли не впервые произнеся предложение по собственной инициативе. Он выглядел озадаченным, и по мере того, как любопытство просыпалось в нем, лицо все более оживлялось.

— Вы должны согласиться сделать это, если не будете работать в понедельник, — сказала терапевт. — Я сообщу вам задание, когда мы останемся наедине, но вы сейчас должны согласиться выполнить его. Я уверена, что вы, с вашим образованием, можете достаточно легко устроиться на работу.

— Конечно, может, — вмешалась мисс Симпкинс. — У меня есть друзья, которые с удовольствием наймут его.

После недолгого обсуждения сестру попросили выйти из кабинета. Оставшись один на один с Оскаром, терапевт спросила:

— Готовы?

— Готов к чему? — спросил он.

— Готовы сделать то, что я вам скажу, если к следующему понедельнику не будете работать, — улыбнулась терапевт. — Вы сказали, что ничего не сможете сделать, но вы можете сказать мне «да». И я знаю, если вы согласитесь, вы слово свое сдержите, потому что вы честный человек.

— Именно поэтому я и не хочу легко соглашаться, — возразил Оскар. — Вы можете заставить меня сделать что-то ужасное.

— Ничего ужаснее вашего нынешнего просиживания жизни, — парировала терапевт.

— Я бы хотел все-таки заранее знать, что мне предстоит делать, — продолжал сопротивляться Оскар.

— Нет. Вы должны согласиться в темную. И вы никогда не узнаете, что это, если не согласитесь.

Оскар погрузился в раздумье так надолго, что терапевт начала подозревать, не забыл ли он о ее существовании. Затем, как будто справившись с каким-то внутренним препятствием, он, наконец, произнес:

— Хорошо, если не буду работать в следующий понедельник, я согласен сделать то, что вы скажете. Что я должен сделать?

— Вы должны сбрить свои усы, — ответила доктор Исмаил. Оскар ошеломленно уставился на нее. Он прикрыл рукой свою единственную ценность.

— Соглашение — между мной и вами, оно не для ушей вашей сестры, — уточнила доктор и, встав, указала ему на выход.

Когда сестра пришла через два дня на прием, то с изумлением рассказала, что Оскар каждый день уходит на поиски работы. Сегодня утром у брата интервью в фирме, куда его, по всей вероятности, возьмут. Она спросила, а что за условие так сильно изменило брата. Терапевт не раскрыла секрета. Вместо этого она напомнила мисс Симпкинс, что та обещала выйти на работу и вернуться к жизни, если брат начнет первым.

В следующий понедельник брат уже работал. К терапевту он больше не приходил. Сестра также вернулась на работу. Она продолжала ходить на прием еще в течение двух месяцев и снова обрела вкус к жизни. Мисс Симпкинс сообщала, что брат, похоже, оправился после смерти матери. Оскар сам себя обслуживает и содержит и вновь встречается с друзьями.

Проблема была известна в радиусе двух кварталов, потому что трехлетний мальчик вопил каждый раз, когда его выводили на улицу. Впрочем, вопил он и дома, если ему говорили, что нужно что-то делать или, наоборот, не делать. Частенько малыш бросался на пол и колошматил по нему кулаками, заходясь в крике. Подражая этому извергающемуся вулкану, его двухлетняя сестренка тоже взяла себе в привычку падать на пол и орать. Эти дети, казалось, вышли на свет Божий из ночных кошмаров какой-нибудь пары, боящейся иметь детей.