Владимир Круковер - Воспитание подростка

Поэтому влюбленность неизбежно проходит. В удачной паре она плавно переходит в любовь тоже доминанту, но не столь сильную, зато более длительную. В этом состоянии мы воспринимаем партнера более объективно: его достоинства, конечно, не самые превосходные в мире, но мы видим их много и все они важные теперь мы знаем и его недостатки, но они кажутся нам второстепенными и по-своему милыми.

У моногамных (образующих устойчивую пару) видов в конце ухаживания самка принимает попытки самца спариться с ней, оплодотворяется, и пара переходит к следующим этапам семейной жизни.

Так и живут, к примеру, аисты, выбранные молвой для доставки нас нашим родителям. Так же просто и однозначно жили бы и мы, если бы весь длинный ряд предков человека состоял из моногамных видов и программы только такого поведения содержались в наших генах.

Но наши предки прошли в отношении брачного поведения очень извилистый путь, передав нам по наследству целую кучу атавистических программ полового поведения и от времен, когда самцы не заботились о самке и потомстве, и от времен группового брака, и от времен (самых далеких) моногамного брака. Программы эти перемешались, перетасовались и срабатывают то так, то этак.

Мораль, закон и религия всегда стремились заключить их в определенные рамки, но полного успеха добиться никогда не могли. Людям всегда казалось, что в этой области поработал какой-то дьявол, введший человечество во грех. Этологи же говорят, что за первородный грех есть другой ответчик естественный отбор.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что подобное свойственно и мужчинам. Считается, что линия, идущая к человекообразным, на раннем этапе еще некрупных древесных обезьян прошла период не очень устойчивого парного брака. От этого периода остались современное семейное поведение у гиббонов и некоторые древние программы у нас. Из них самая несомненная потребность ребенка иметь отца.

Дальше человекообразные пошли в направлении полного подавления самок самцами. У шимпанзе и горилл самцы вообще не ухаживают за самками, они просто спариваются с ними по потребности, а самки настолько подавлены, что не могут сопротивляться. Можно сказать, что у самца гориллы нет ни влюбленности, ни половой любви просто физиологическая потребность. У самок даже и она не проявляется.

В своем полном виде она проявляется в том, что мужчины способны насиловать женщин. В здоровом обществе мораль и суровые наказания сводят это к сравнительно редким преступлениям, но в условиях безнаказанности спаривание без любви становится массовым. Впрочем, заметьте, и традиционное общество может требовать от своих членов половой связи без любви. Не забыты еще времена, когда родители по своей воле женили двух незнакомых молодых людей, приговаривая: «Стерпится слюбится» законы о нерасторжимости брака объявляли половую связь разлюбившей друг друга пары «супружеским долгом». Художественная литература полна описаниями трагедий, которые в результате возникают.

Групповой брак известен у самых разных животных, в том числе и у некоторых, обезьян. Вот как он выглядит у верветок. В отличие от обезьян с другими формами брачных отношений самки верветок способны спариваться и в те периоды, когда они не могут быть оплодотворены, задолго до наступления овуляции, а также после оплодотворения, во время беременности.

Способность спариваться больше, чем нужно для оплодотворения, зоологи называют гиперсексуальностью. Самцы верветок не очень доминируют над самками и поэтому не могут спариваться с ними по своему усмотрению. Они должны предварительно перевернуть доминирование и начать делиться с самкой пищей. Только с таким самцом самка будет спариваться.

Этологи называют спаривание самки за подачку поощрительным. Этим приемом самка верветки заставляет самца кормить ее и до беременности, и во время. Более того, она стремится «повязать» поощрительным спариванием как можно больше самцов в группе: ведь каждый из них приносит ей подачки и каждый принимает ее детенышей за своих.

Он сделал ее способной к спариванию всегда, и этим она совершенно не похожа на самок человекообразных. Неудивительно, что от этого этапа эволюции у нас осталось много инстинктивных программ.

Во-первых, женщина гиперсексуальна, и поэтому люди спариваются не только с целью оплодотворения (как большинство животных), а ведут половую жизнь саму по себе, как самоцель, как нечто самодостаточное. Во-вторых, женщина может (как бессознательно, так и сознательно) применять поощрительное спаривание во благо себе и своим детям. Проституция проявление этой способности в крайней форме. В-третьих, у некоторых племен групповой брак (несколько мужчин и несколько женщин) сохранялся до недавнего времени. Но много чаще (из-за сильного доминирования мужчин) люди жили (и живут у многих народов) в асимметричной форме группового брака: один муж и несколько жен (полигиния). Последние фактически живут с ним, как при групповом браке. В некоторых местах известна и зеркальная асимметричность: несколько братьев имеют одну общую жену (полиандрия).

Программа полового акта у мужчин врожденная, недаром говорится: «Чтобы детей иметь, кому ума недоставало?» Эта общая с человекообразными обезьянами программа предписывает ему с помощью частых движений наращивать собственное ощущение удовольствия, пока не наступит удовлетворение. Что при этом чувствует напарница программу не интересует. И самки человекообразных, судя по наблюдениям зоологов, вообще не получают ни удовольствия, ни удовлетворения.