Самюэл Данкелл - Ночной разговор тела

* * *

Итак, чтобы спать, мы должны иметь безопасное место. Нам должно быть удобно - прохладно, но не холодно, тепло, но не жарко. Наша ночная одежда или ее отсутствие, вид и количество одеял на кровати все подбирается так, чтобы обеспечить ночной комфорт. Кроме этого, для сна мы нуждаемся в определенной степени темноты. Мы закрываем ставни, опускаем шторы и выключаем свет. Темнота в комнате, где мы проводим ночь, существенно помогает заснуть и хорошо спать. В комнате без занавесок мы определенно проснемся утром раньше, когда утренний свет проникнет в комнату. Можно спать и при ярком свете, но, как показали лабораторные тесты, такой сон не будет ни достаточно глубоким, ни достаточно освежающим. Поскольку мы - дневные существа, наличие света служит стимулятором, который неизбежно ассоциируется с дневным миром: в темноте гораздо легче отбросить заботы мира бодрствования. Лежа в постели с закрытыми глазами, мы покидаем дневной мир с его богатой панорамой людей, событий, предметов, цветов, действий и вступаем в другой мир, где "видим" не глазами, а мыслями. Наш ум все еще активен, но по-другому, он кочует от одного предмета к другому. Мы окружены предсонными видениями, мы на полпути между дневной ленью и реальным сном. Из-за размытости дневных мыслей этот период мечтательности становится для некоторых людей временем, стимулирующим творчество. Многие выдающиеся люди искусства и философы заметили: в течение сумеречной зоны могут внезапно прийти новые идеи или решения старых проблем. Что касается философов, то их мнения относительно сна были разными. Иммануил Кант возмущался необходимостью сна, считая его неизбежным злом и потерей времени. Он желал задерживаться в ночном мире как можно меньше. Бережливый американский философ Бенджамин Франклин тоже не любил спать, и его знаменитое изречение: "Рано в кровать, рано вставать - будешь здоров, умен и богат" - отражает его предпочтение дневному миру, миру согласованных действий. Однако великий французский философ XVII века Декарт проводил в постели значительную часть жизни, и там он продумал многие элементы своей философии. Гоббс, английский философ того же периода, также размышлял в постели и, говорят, записывал свои идеи и математические формулы на простынях и даже на собственных бедрах. Однако на большинство из нас сумеречная зона действует подобно декомпрессионной камере, в которой дневной мир остается все дальше позади, а ночной все больше и больше обволакивает нас. Переходя от дневного мира к миру ночи, мы все сильнее концентрируемся на собственном теле. В зоне сумерек мы осознаем свои внутренние органы совсем по-иному, чем это позволяет опыт дневной жизни. Мы все четче ощущаем биение сердца (систолу и диастолу), когда оно перекачивает кровь через свои камеры. Мы ощущаем работу внутренних органов, прежде почти незаметную, таких как легкие и пищеварительный тракт. Наша мускулатура тяжелеет, внимание концентрируется на положении рук и ног. Мышцы туловища частично теряют тонус, как и большие мышечные группы рук и ног, голова глубже погружается в подушку. В дневном мире наши мышцы должны всегда находиться в постоянной готовности на случай, если от них потребуется мгновенное действие, но по мере погружения в мир сна мы можем позволить им расслабиться и отдохнуть. Параллельно этому нарастающему ощущению собственного тела происходят изменения и в мозгу. Большая часть научного опыта, относящегося ко сну, была получена в последние два десятилетия, начиная с открытия Азеринским и Клейтманом в 1953 году того факта, что быстрые движения глаз (БДГ) связаны со сновидениями. Используя это явление как индикатор, Демент и другие провели исследования в лабораториях США и многих других стран и обнаружили важные, фундаментальные, а подчас неожиданные данные, касающиеся сна, сновидений и связанных с ними биологических и психологических функций. Один из результатов этих исследований состоял в том, что по мере более глубокого погружения в зону сумерек мозговые волны, характерные для дневной активности, замедляются, формируя новую, более регулярную конфигурацию, известную как альфа-ритм. Картины мозговых волн меняются в течение ночи. В следующей главе мы более подробно изучим их природу и значение. В то время как мозг начинает испускать альфа-волны, кровяное давление слегка снижается, сердце бьется медленнее, дыхание также замедляется и становится более регулярным, тормозится и работа желудочно-кишечной системы, а активность наших желез изменяется. Температура тела снижается. У некоторых животных замедление телесных процессов столь велико, что возможен не только ночной сон, но и зимняя спячка. У некоторых рыб, например у карпа, температура во время спячки опускается до одного градуса ниже нуля, и они могут действительно остаться живыми при такой температуре, несмотря на то, что заморожены до твердого состояния. Поскольку мы теплокровные создания и не столь сильно зависим от окружающей среды, изменения в наших процессах, конечно, более ограничены. Однако, как мы уже видели, наши физические процессы тоже участвуют в переходе из мира дня в мир ночи. Когда мы подходим к концу сумеречной ночи, держась на краю настоящего сна, наши мысли принимают новую форму. По мере углубления и усиления нашего погружения в зону сумерек мы видим быстрые вспышки и образы, непохожие, однако, на наши сновидения во время полного сна. Если эти сновидения сравнить с захватившим нас кинофильмом, где действие длится непрерывно, то образы зоны сумерек похожи больше на показ слайдов. И если сновидения зачастую фантастичны, наполнены нереальными событиями, то образы, возникающие перед самым началом сна, обычно связаны с нашей повседневной деятельностью. Многие исследователи сна считают, что эти быстрые, вспыхивающие образы представляют собой попытку связать вместе логически цельным способом остатки нашего дневного опыта, от которого мы поворачиваемся к особому опыту мира ночного. Это позволяет нам перейти как можно ближе к ночному сну. Такие видения называются гипнагогическими галлюцинациями. Слово "гипнагогический" происходит от греческого "hipnos" - сон и "ago" - веду. Даже если такие гипнагогическис галлюцинации представляют собой прямые отражения событий прошедшего дня, они кажутся не имеющими прямого отношения к нам. Эти переживания, вызванные из нашей дневной жизни, предстают перед нами как бы на некотором удалении, подобно персональной телепрограмме новостей, разворачивающей перед нами основные события дня, но все-таки мы ее смотрим без глубокого чувства личной заинтересованности. Когда эти мыли и образы мелькают в фокусе нашего сменяющегося сознания, всеобъемлющая связь с дневным миром постепенно растворяется. А затем внезапно, подобно последнему закатному лучу, дневной мир полностью исчезает. Вы больше уже не часть этого дневного мира, вы выходите на другой стороне сумеречной зоны и теперь существуете только в ночном мире. Вы уснули.