Жан Делюмо - Ужасы на Западе

Прочитав эти удручающие обвинения, становится ясно, что Альваро Пелайо не был оригинален. Черная поэма Бернара де Морла уже содержит стереотипные элементы, перешедшие в книгу испанского францисканца: разоблачение порочной женщины, распространяемое на всех женщин; жалобы представителей мужского пола на вероломство, лживость и жестокость; жалоба на чрезмерное сладострастие, на ее искусство помадиться и краситься; обвинение в преступлении детоубийства (новорожденного ребенка и до рождения); она старшая дочь Сатаны, бездна погибели. Однако обычные для монастырской проповеди обвинения под пером Альваро Пелайо становятся более отчетливыми и рельефными. Во-первых, и это главное, он подкрепляет каждое свое утверждение цитатой из Библии, так что оно становится как бы обоснованным. Затем он с большим размахом рисует женщину как идолопоклонницу. Муж должен держать жену в ежовых рукавицах, потому что женщина старается внести смуту в повседневную жизнь Церкви. Наконец, становится ясна цель всех предостережений.

Альваро Пелайо обращается не только к монахам, но будучи проповедником и духовником, ко всем христианам, в том числе и к светским людям.

Его соображения носят более универсальный характер, чем рассуждения францисканцев или бенедиктинцев в предшествующий период. В смысле доходчивости его книга стоит ближе к Жану де Мену, чем к Бернару де Морла. Однако обвинения в адрес женщин он подкрепляет богословскими текстами и пастырской заботой о читателе. Охота на ведьм стала логичным завершением развития антиженских настроений, подогреваемых устными и письменными проповедями Альваро Пелайо и ему подобных. Поэтому через все манихейские аргументы "Молота ведьм" антифеминизм проходит путеводной нитью. По удачному выражению А.Данэ, автор этой книги испытывает животный страх и чувствует себя окруженным кознями Сатаны. Слово «зло» и его производные так и сыплются из-под его пера; на одной странице их насчитывается до тридцати. Повсюду он видит развал; блуд и завязывание узелков множатся изо дня в день. Наш грешный век-это время женщины. Но иногда ей удается снискать милость автора. Иначе как объяснить благовест, полученный Девой Марией? Кроме того, он ссылается на Юдифь, Дебору, Эстер, Жизель и Клотильду. Причем ссылки делаются опять на Книгу Иисуса, Книгу речений и Св. Павла. Он выражает похвалу добропорядочным женщинам и поздравляет мужчин, имеющих таких жен, с выпавшим на их долю счастьем. Противовесом служит объемное досье обвинений в адрес женской ветви человеческого древа, мужская ветвь которого является, конечно, жертвой. Составителю «Молота» "опыт говорит", что вероломство (колдовство) чаще присущи женщине, чем мужчине. Объяснить такую диспропорцию очень просто, стоит только открыть любую священную книгу или же языческие предания. Цицерон, Теренций, Сенека, Книга Иисуса, Иоанн Златоуст — все они говорят о женском лукавстве.

Никакое лукавство не сравнится с лукавством женщины. Кто есть женщина, как не враг дружбы, неискупимая вина, неизбежное зло, естественное искушение, желанная напасть, домашняя опасность, приятное бедствие, природное зло в розовых тонах?

Плачущая женщина притворяется. Задумчивая женщина грезит о дурном.

Далее следует перечисление основных женских слабостей: она легковерна, впечатлительна, болтлива, непостоянна в характере и в поступках, слаба духом и телом, легкомыслием похожа на дитя, более чувственна, чем мужчина (что заметно даже по ее неприличной внешности), ее вера не так крепка, как у мужчины (слово «фемина» можно истолковать как: фе — вера и мина — меньше). Ее увлечения и пристрастия беспорядочны, которые выливаются в ревность и месть — два источника колдовства, от природы она лжива не только на словах, но и в своих поступках, поведении, отношениях.

"Молот ведьм" заканчивается словами Котона: "Если бы не было женского лукавства, я уж не говорю о колдовстве, мир был бы избавлен от многих опасностей". Женщина — это химера, ее внешность приятная, прикосновение смрадное, ее общество — смертельно опасное. Она горька как смерть, как дьявол, потому что дьявол и есть смерть. Женщины так же, как и сексуальная сторона жизни, считались греховодными и, учитывая трагизм той эпохи, приравнивались к дьявольским проявлениям, в которых таилась опасность для Церкви и ее представителей.

В конце XVI и начале XVII века антифеминистская направленность «Молота» стала еще более многогранной. Во-первых, богословы-демонологи не преминули повторить все то, что было собрано в этой книге. Дель Рио говорит, что женский пол более опасен, глуп, преисполнен жгучей и безудержной страсти, находится во власти воображения, поскольку ему недостает разума и предосторожности, более падок на дьявольский обман. Ученый иезуит отмечает, что в священных книгах редко упоминаются женщины-пророки, зато языческих жриц — несть им числа. К обычным порокам он относит сладострастие, блуд, страсть к перемене мест, неусидчивость, болтливость, сварливость и слабость к похвале.

В свое время демонические рассуждения доминиканцев и францисканцев о женской угрозе были менее опасны, чем проповеди бенедиктинцев, которые оказывали большое влияние на сознание людей. Ссылаясь на Старый Завет в "Собрании грехов", Св. Бенедикт говорит о том, что у женщины (в собирательном значении единственного числа) пылающий взгляд, он сжигает и сама она сгорает при этом. И далее: "… древние мудрецы поучают, что, когда человек долго говорит с женщиной, он идет к своей погибели и отвращает свой взор от небес и в конце концов попадает в ад. Это расплата за удовольствие поболтать и похихикать с любой женщиной — дурной или добропорядочной. Этим можно объяснить парадокс изречения о том, что распутство мужчины лучше, чем добропорядочность женщины". Св. Бенедикт предлагает также объединить начальные буквы женских пороков в аббревиатуру «ЗТСФР»: женщина это зло из зол; тщеславие из тщеславий; сладострастие из сладострастии; фурия из фурий и, кроме всего прочего, разорение. По идее ЗТСФР характеризует дурных женщин, но может относиться к женщинам вообще, так как все они опасны.

Оставим на время тяжеловесные труды казуистов и обратимся к текстам, предназначавшимся для широкой аудитории, например, к руководствам для проповедников, в частности к "Предупреждению проповедников" (которое Церковь неустанно переиздавала во всех католических приходах в течение многих веков). Этот церковный текст является ярким примером массового распространения сверху панического страха перед женщиной и догмата о ее неполноценности. Справедливости ради нужно сказать, что все усилия Церкви не приносили желаемого результата: во время Трентского собора инспекция, проведенная в Баварии, установила, что только 3–4 процента священников соблюдали обет воздержания, остальные имели сожительниц. Перед лицом такого бедствия церковные круги, состоящие в основном из мужчин и не помышляющие об утрате такой привилегии, должны были прибегнуть к чрезвычайным мерам. Сатана захватил уже все позиции, а священник не принимает достаточных мер предосторожности с прихожанами. Он не должен допускать их к исповеди, если они напомажены, завиты, в серьгах и других украшениях, свидетельствующих о чванстве. К исповеди нельзя также допускать женщин в нескромной одежде, украшенной кружевами, вышивкой, золотым шитьем. Они должны предстать перед судом Божьим с покрытой головой, и плат не должен быть прозрачным, он должен быть из шерсти, ситца, в крайнем случае, из шелка, но скромной расцветки. Исповедующий священник может быть моложе 30 лет только с высокого позволения настоятеля. На исповедь женщины могут приходить только днем и исповедальное место должно быть открытым. Таким образом, католическая церковь считала, что священнослужители находятся под постоянной вражеской угрозой со стороны женщин. Поэтому любые меры предосторожности не будут лишними. «Предупреждения» распространялись во Франции согласно постановлению духовных соборов, поэтому они были так многочисленны и сохранились в библиотеках. Во многих из них указания архиепископа дополнены письмом Св. Франциска Ксавье отцу Гаспару Барзэ, миссионеру, проповедующему в районе, где мужское превосходство является одной из особенностей восточной культуры. Однако проповедники того времени вряд ли отдавали себе отчет в том, что этот текст предназначался для миссионерской деятельности на Востоке, а не в Европе. Так или иначе, но в нем постоянно происходит смешение частного (Восток) с общим; рекомендации священнику в их отношении к женщинам основаны на двух положениях: 1. Истинная религия — это предназначение мужчин; 2. В семейном конфликте священник всегда на стороне мужа.