Эрик Берн - Групповое Лечение

Боб, второй пациент, тридцати одного года, писатель, специализировавшийся на таинственных историях, через месяц после начала лечения оказался совсем не таким восприимчивым к терапевтической кушетке. Во время двенадцатой встречи он сказал, что избавился от всей ерунды, о какой только мог подумать, и не знает, что делать дальше. Доктор Кью предположил, что что-нибудь получится, если он ляжет на кушетку. Боб ответил:

— Я знал, что вы меня об этом попросите, но мне не хочется этого делать.

Поэтому доктор Кью вернулся к предыдущему обсуждению о возможном воздействии интенсивного лечения на творчество Боба и на его отношения с женой, заботящейся о нем, как мать. Он сказал, что теоретически удачное лечение может сместить творческие интересы Боба и сделать его более продуктивным и лучше организованным, но продукт, получившийся в результате этого, может оказаться не таким ходким, как его нынешние рассказы, так что если он решит продолжать, существует определенный риск для его благосостояния и структуры брака. Боб сказал, что готов на некоторый риск, но не больше. Поэтому оформление терапевтического контракта пришлось отложить, однако, были; зашл-жены важные основания: доктор Кью четко сформулировал некоторые риски, которые он предвидел, а Боб согласился на это пойти и включить эти риски в контракт. После некоторой подготовки они смогли продолжить обсуждение проблемы, почему Боб не хочет ложиться на кушетку. Это прояснило симптоматологию и сделало возможным для доктора Кью сформулировать, какую именно помощь он может предложить, и с этого момента терапия стала контрактуальной.

Утверждение контракта.Одно дело — обещать и начать выполнять обещание, и совсем другое — довести его до конца. В ходе встреч терапевт и пациент могут пожелать внести поправки, которые должны быть откровенно обсуждены. Однако в редких случаях поправка может быть односторонней со стороны терапевта, что неблагоприятно и клинически и экзистенционально. Например, терапевт может отменить часть своих обязательств, если обнаружит, что пациент, ранее диагностировавшийся как невротик, на самом деле оказывается на краю психоза. Он может оказаться не в состоянии обсудить это автократическое изменение с пациентом до самого конца лечения, пока состояние пациента настолько стабилизируется, что он сможет объективно, по-Взрослому воспринимать происходившее.

Личный интерес к пациенту всегда может быть оправдан на эстетическом, экзистенциальном или фрейдистском основании. К подростковой преступности, как уже отмечалось, можно относиться неодобрительно не по моральным или этическим причинам, а потому, что она эстетически непривлекательна. По таким же причинам можно отрицательно относиться к неряхам. С точки зрения эстетики, долг женщины — выглядеть как можно привлекательней; чтобы выглядеть так, она не должна задирать юбку, должна регулярно принимать ванну и со вкусом одеваться. В личной терапии эти соображения могут обсуждаться в подходящее время и после должной подготовки — если такое обсуждение показано; подготовка может заключаться в проведении четкого различия между моральными предрассудками (со стороны пациента) и здоровыми потребностями (с точки зрения терапевта) в эстетическом совершенстве; или между произвольными ценностями среднего класса (которые пациент отвергает) и эстетическим императивом (к которому с восхищением относится терапевт); это различие впервые четко проявилось в пещерах Ласко и Альтамиры. [14] Пещеры во Франции и в Испании, в которых обнаружены рисунки первобытных людей. — Прим. перев.

Экзистенционально терапевт должен сознавать, что ему нужно быть лично вовлеченным в дела человеческой расы, если он желает сохранить членство в ней, и что он может это сделать, не устанавливая неосторожно слишком тесную связь с конкретным пациентом. Ибо для психотерапевта быть слишком безличным — все равно что стать «банкротом» в том смысле, в каком об этом писали Лилиан Росс и Витгенштейн; в данном случае слово «банкрот» почти синонимично слову «смехотворный» или «нелепый». «Кстати, — замечает пациентка посреди встречи, лежа на кушетке, — вчера вечером я убила мужа и спрятала его тело в шкаф. — Ага! — восклицает терапевт. — Вот здесь мы столкнулись с чем-то очень важным. Каковы ваши свободные ассоциации со шкафом?» Пациенту не разрешается отказываться от ответственности, возлагая ее на обстоятельства, если они не являются совершенно исключительными, как, например, война, и отрекаться от принятых им обязательств.

Фрейдистское основание аналогично экзистенциальному и основано на рассказе Фрейда о человеке с уставшей лошадью: «Поскольку она взяла на себя обязательство быть лошадью, она должна везти тяжелый груз». Человек, принявший на себя обязанности отца, должен содержать детей; с другой стороны, ему не разрешается ради этого убивать, даже если он психиатрический пациент.

Предосторожности.Такой личный интерес, эстетический и экзистенциональный, к пациенту как к члену человеческой расы (который терапевт испытывает или должен испытывать, будучи сам членом человеческой расы), должен четко отграничиваться от родительских запретов, навязывать которые терапевт будет испытывать искушение. Трудность проведения такого различия делает личную терапию наиболее сложной для эффективного осуществления, но если терапевт достаточно уверен в себе и опытен, чтобы рискнуть, она приносит очевидные и благотворные результаты.

Аутентичность против подложности.Вопрос об аутентичности, подлинности уже поднимался. Поскольку это единственное достояние человека, которое, за исключением крайних ситуаций, у него нельзя отобрать без его согласия, и поскольку это единственное наследие, которое терапевт может оставить пациентам, его стоит обсудить подробней. Если вначале позаботиться о самых трудных случаях, остальные не представят больших проблем. Актер, который использует различные приемы, необходимые для создания впечатления, что он Марк Антоний, аутентичен. Актер, который использует те же приемы, чтобы создать впечатление, что он хороший актер, — фальшив. Аналогично терапевт, который желает использовать необходимую методику для лечения пациента, аутентичен; тот же, который использует эту методику для демонстрации того, что он хороший терапевт, — фальшив. На практике это отличает терапевтов, которые действуют исключительно ради самих себя и своих пациентов, от тех, которые ориентируются на коллег, организации, публикации и конференции.

Поскольку Фрейд слишком сложен, превосходен и, возможно, чересчур безупречно аутентичен, чтобы быть образцом для подражания, более практичным образцом будет Карл Абрахам. В его «Избранных работах» видны все качества, к которым должен стремиться хороший терапевт. Он проницательный наблюдатель, внимательный слушатель, неутомимый собиратель данных, любознательный исследователь, дисциплинированный клиницист, аккуратный методист, добросовестный врач и независимый мыслитель.