Борис Диденко - Хищная власть

Для того чтобы понять хищную злонамеренную направленность именно на людей, необходимо рассмотреть механизм становления человеческой хищности.

У всех плотоядных и всеядных высших животных по отношению к их потенциальным жертвам имеются физиологические преимущества. Когти, клыки, скорость передвижения, физическая сила и т.п. У хищного же человеческого детеныша, еще совсем несмышленого, никаких таких преимуществ нет. Это «обиженный судьбой» хищник. Но в то же время и ему необходимо удовлетворение своего хищного инстинкта. Надо на кого-то охотиться. Ясно, что добычей, доступной для него, явятся в основном другие дети. Они – жертвы подходящие, доступны для нападения, – практически беззащитны, легко догоняемы. Хотя есть еще и другие жертвы – это домашние животные, которых малолетние хищники подвергают мучительству и страшным казням. Во многих младших детских группах есть кусающиеся дети. Причем этому никто их специально не учил. Это, возможно, не показатель, курьез, но он характерен. Именно так, инстинктивно, происходит оформление хищности. Этот видовой признак столь мощный, что его невозможно подавить. У взрослых индивидов он становится неодолимым (компульсивным). Хищнику постоянно требуются жертвы, как наркоману – доза.

Вот так жалко и ущербно оформляется – в итоге столь страшная – авторитарная установка и направленность хищности на людей. Тем самым взращивается хищная видовая агрессивность в человечестве. Она принимает самые различные формы. Правда, суггесторы в плане выработки собственной хищной установки несколько «продвинуты», в сравнении с суперанималами. Они сначала находят, создают референтный (желательный) образ, а затем уже по нему «настраивают» свое поведение. Обман – это всё же значительное интеллектуальное преимущество, и он требует для себя более сложного «включения». Поэтому суггесторы заведомо умнее (хитрее) суперанималов.

Последние, как правило, – прямолинейны, не понимают многих нюансов, но часто чувствуют их инстинктивно. Тем не менее, их поведение нередко бывает неадекватно внешним обстоятельствам. Вот почему их так много гибнет.

Предусмотрительность и осторожность – это «для слабонервных», не для них. Их качества и кредо – азарт, безрассудная отвага, беспощадность…

При подобном становлении инстинктивно-агрессивного отношения к другим человеческим существам очевидно то, что в психике нет места для какой-либо нравственности. Уже на самом раннем этапе становления хищности – полная несовместимость агрессивности и сострадания. Это диаметрально противоположные стратегии видового поведения.

Хорошо еще, что проявляется это инстинктивное влечение не в самой своей жуткой – потенциально возможной – форме. Дети, полностью предоставленные сами себе, – чудовищная вещь. Спасают положение лишь усилия взрослых. Они постоянно одергивают детей, наказывают их за серьезные проступки, и, тем самым, хищные поползновения и агрессивные устремления как-то пресекаются. К несчастью, хищное поведение по заразительному «закону дурного примера» нередко подхватывается и нехищными индивидами, происходит их «охищнение». Человек, как и все приматы, необычайно склонен к подражанию.

К тому же отмеченное одергивание не имеет повсеместного распространения.

Хищные родители обычно не только не пресекают подобное поведение собственных отпрысков, но даже поощряют оное. Это попустительство – «легальность» авторитарной установки в современных обществах – является наистрашнейшим заблуждением человечества. Авторитарность должна стать недопустимой, осуждаемой обществом. Ибо, какая там может быть нравственность, если жизненная установка у хищных – «подложить свинью» ближнему своему, придавить его любым путем?!

По логике вещей, авторитарные дети должны каким-то образом изолироваться и воспитываться особо. В этом не содержится ничего чудовищного или предосудительного. Подобные службы – всего лишь гипотетический аналог нынешних интернатов для олигофренов. И здесь совершенно незачем лукавить.

Хищные тоже являются неполноценными, дефективными. И они так же должны быть под контролем общества. В таких учреждениях они будут находиться до самого своего взросления, а затем соответствующим образом трудоустраиваться. К их услугам масса рискованных и опасных профессий, никак не связанных с бременем власти. Но к работе с людьми их необходимо законодательно признать профессионально непригодными! Только и всего! Понятно, что здесь целый «воз» проблем: кто должен принимать подобные законы? кто кого будет контролировать? как всё это будет воспринято обществом, в особенности хищной его частью? и т.д. На все эти вопросы ответить невозможно, пока не начаты конкретные «революционные» действия. Как говорили большевики, «лишь практика – критерий правильности теории», или, в ленинской интерпретации, «главное – ввязаться в драку, а там видно будет». К сожалению, «видовой драки» человечеству, вероятно, не избежать.

Собственно говоря, видовая неоднородность человечества достаточно очевидна. У высших млекопитающих существует определенная внутривидовая агрессивность. И как закон, она всегда является примерно одинаковой внутри вида, т.е. колеблется около некоего усредненного уровня. И никогда крайние выражения этой агрессивности качественно не отличаются от среднего значения, только – количественно. «Перехлесты» ее очень редки, хотя и бывают, но всегда – в порядке исключения, в экстремальных условиях. У человеческих же индивидов наблюдаются отчетливые «разрывы» уровня агрессивности поведения.

Существуют различные качественные степени агрессивности, что никак не может быть присуще единому виду, и говорит о наличии в составе человечества разных видов.

Повышенная агрессивность может направляться либо на другой вид, либо на «чужих» при «территориальной борьбе». Шимпанзе, например, способны убивать «нарушителей границ». Но крайний уровень агрессивности в подобных битвах «своих и чужих» демонстрируют серые крысы [10]. В этом плане человечество со своими постоянными войнами действительно похоже, и очень сильно, на сообщество крысиных популяций. Но есть важные различия.

Во-первых, человеческая агрессивность пронизывает все территориальные общности людей насквозь, в каждой из них имеется несколько процентов (от 1% до 15%) предельно безжалостных и коварных (своекорыстных) индивидов.

Во-вторых, люди обладают таким «малозаметным» качеством, как понимание своих поступков, и они способны указать точно на те из них, которые приносят другим людям горе. Но «почему-то» не отказываются от злонамеренных действий.