Леонид Левит - Счастье от ума

Нередко у больного возникает так называемое смешанное состояние (чаще бывает при МДП — маниакально-депрессивном психозе), когда в нём одновременно сосуществуют и те и другие сильные эмоции. Человек одновременно и страдает, и считает, что страдания его возвышают. Подобное состояние ещё раз свидетельствует о расшатанности эмоциональной сферыпациента. (От себя замечу, что многие антидепрессанты, помимо своего воздействия на симптомы болезни, ещё больше раскачивают эмоциональную сферу человека. За всё "хорошее" приходится платить. Однако многие пациенты предпочитают глотать таблетки пригоршнями вместо психологической работы над собой с целью профилактики будущих приступов.).

Религия, в частности, христианство может положительно оценивать некоторые виды страданий (идея мученичества). Но в то же время религия запрещает самоубийство, мысли о котором нередко посещают больных депрессией. "Большинство самоубийц, — отмечает автор книги, — не желают испытывать болезненность жизни (а вот умению снижать чувство болезненности хороший психолог может научить) и считают, что доступные им в будущем удовольствия не возмещают сегодняшнего страдания.

В желании хоть как-то восстановить эмоциональный баланс, многие больные склонны к поиску "быстрых" удовольствий типа курения, алкоголя, наркотиков. (Как говорилось ранее, такой "краткосрочный гедонизм" может только усугубить депрессию).

Эндрю Соломон совершенно справедливо отмечает связь депрессии с тревогой. Часто они выступают как "близнецы-братья", что, кстати, подтверждается таким же высоким темпом распространения тревожных расстройств в современном мире, как и депрессии. Больной с сочетанием данных симптомов особенно "заразен" для окружающих своей безнадёжностью. Такие пациенты, с которых сняли "вуаль счастья", в чём-то по-своему правы (всё бесполезно; мы все умрём…), но это лишь малая часть "жизненной правды". Если уж говорить совсем строго, жизнь сама по себе "нейтральна", а конкретные эмоции в неё привносит индивидуальный человек, который может менять отношение к этой жизни. Так что "депрессивный реализм" далеко не объективен.

Как любая сильная эмоция, депрессия бьет и по физическому здоровью. "Когда дела совсем плохи, лицо становится совершенно неподвижным, как будто тебя оглушили. Жизненные функции замедляются, и ты ведёшь себя странно: у меня, например, исчезла краткосрочная память. Потом стало ещё хуже. Я не мог контролировать кишечник и часто делал в штаны…". Как видим, страдают функции организма, которые у здорового человека регулируются автоматически. И перечень этих функций можно продолжать, но как-то не хочется.

Одно из основных достоинств книги Э. Соломона в том, что он перепробовал многие методы борьбы со своей депрессией, причём некоторые оказались совсем неплохими. Так, одна из его коллег по несчастью, найдя наконец нужную дозировку лекарств, испытала чувство долгожданного облегчения, которое она описала как смещение к центру своего Я. Очень важно отметить, что подобные приёмы борьбы со стрессом, связанные с "погружением" вглубь, применяются в ряде направлений психотерапии: релаксации, аутогенной тренировке, гипнозе, психосинтезе. Без побочных лекарственных эффектов, что намного предпочтительнее. Да и личность развивается.

По мнению автора книги, предрасположенность к заболеванию депрессией имеет 70 процентов всего населения (А почему не все 100? При соответствующем поведении…). Поэтому важно сдвигать акцент на профилактику: чем раньше выявить душевный недуг, тем лучше. Данную мысль хотелось бы усилить. Профилактика — или просто здоровый образ жизни — в "нормальном" состоянии с большой вероятностью позволит вообще избежать серьёзных заболеваний, либо сдвинуть их наступления на период глубокой старости. В качестве примера Э. Соломон приводит жизнь своей матери, которая, по его мнению, с детства, имела (наследственную?) склонность к депрессии, но избежала срыва именно потому, что строго регламентировала и регулировала свою жизнь с помощью самодисциплины.

Тут будет уместной хорошая цитата одного из психиатров, касающаяся необходимости изменения мышления людей в вопросах здоровья: "Цель медицины — необычная цель сделать себя ненужной: так воздействовать на жизнь, чтобы то, что сегодня — медицина, завтра стало здравым смыслом".

Автор книги не скрывает, что выбирает другой путь: "…мы жаждем удовольствия и накапливающейся радости, которую оно питает". Как мы помним из предыдущих глав, удовольствия краткосрочны и не могут накапливаться. Наоборот, со временем они "приедаются" и слабеют.

Интересно, если бы Соломон знал вышеприведенную закономерность, принял бы он решение разумно ограничить свою жизнь (особенно её чувственные аспекты) с целью сократить или вообще избежать депрессивных эпизодов? Ведь у него перед глазами был пример его знакомой: "У меня была ужасная депрессия. Мне была не по душе идея принимать лекарства. Я сообразила, что моя проблема связана со стрессом. И я решила убрать из жизни всё, вызывающее стресс. Я ушла с работы. Я порвала со своим парнем и больше никого реально не искала. Я разъехалась с приятельницей и теперь живу одна. Я перестала ходить на вечеринки, если они длятся допоздна. Я сняла квартиру поменьше. Я бросила большинство друзей. Я отказалась по большому счёту от косметики и хорошей одежды. Звучит не очень привлекательно, но я на самом деле гораздо счастливее и меньше боюсь, чем раньше. И без всяких лекарств".

Нет такая модель автору книги не подходит. А ведь его поумневшая собеседница, если разобраться, на самом деле избавилась от неприятных и ограничивающих её людей и вещей и зажила простой и более приятной жизнью. И это отнюдь не перевод собственной жизни в "низший разряд", как считает Э. Соломон, а, скорее, свидетельство личностного роста. Жаль, что после эмоционального расстройства, а не до него. Пока петух не клюнул… Во всяком случае, автор осознаёт подобную возможность: "Я мог бы вести жизнь в тех рамках, в которых я смогу её выдерживать. Это не то, что я выбрал для себя, но это, несомненно, один из разумных вариантов выбора".

Почему же Соломон не выбрал этот путь? Возможно, потому, что решил: "депрессия плюс удовольствие" лучше, чем "ни депрессии, ни удовольствий". Поискать же виды жизненной активности, приносящие душевное удовлетворение и не ведущие к скуке либо депрессии, ему в голову не пришло. И в результате в книге проскальзывают саморазрушительные взгляды автора на собственное будущее: "Я скорее утрою число принимаемых пилюль, чем сокращу вдвое круг своих друзей". (А, по-моему, хороших друзей не бывает много. Это штучный товар.)