Милтон Эриксон - Стратегия психотерапии

Джо был не единственным, к кому применялась такая терапия. За годы работы автор встречался с целым рядом подобных примеров, почти идентичных вышеизложенному. В некоторых из этих случаев автор находился в контакте с пациентами в течение многих лет и, следовательно, получал информацию, вновь и вновь подтверждающую важное значение столкновения с действительностью как успешного средства для создания безопасной реальности.

Обычно повреждения мозга с постоянными показаниями органических изменений представляют собой серьезную трудную проблему для психотерапии. В нижеследующей истории болезни дается довольно подробный рассказ о множестве психологических мер, о формах команд, о прямом и косвенном применении гипноза и о манипуляциях с различными моделями поведения и реакций для достижения терапевтических целей после неудачи с обычными медицинскими и хирургическими процедурами. Вместо обычного краткого изложения медицинских фактов очень подробно изложена сама история болезни. Была предпринята попытка дать читателю «почувствовать» ту психологическую и органическую картину, с которой столкнулся автор, и которая сыграла определяющую роль в том лечении, которое он изобрел.

20 июля 1955 г. эта 38-летняя женщина, когда-то окончившая колледж, бывшая в свое время блестящей студенткой, имеющая докторскую степень, возвращалась со своим мужем и тремя детьми после счастливо проведенных каникул. По дороге она стала жаловаться на головную боль, которая становилась все сильнее, и у женщины быстро развилась мозговая кома.

Она была госпитализирована, при обследовании была обнаружена аневризма в месте разделения внутренней сонной артерии на среднюю и внутреннюю мозговые артерии, выявлены парез правой половины тела и афазия. Анализы показали наличие свежей крови в спинномозговой жидкости.

Лечение было консервативным до 2 августа, когда состояние ее несколько ухудшилось, и на всей правой половине тела появилась очень выраженная гипералгезия. Невропатологи предположили, что у пациентки развивается таламический синдром. Ей давали различные медикаменты, чтобы снять сильнейшие боли, но так как улучшения не наблюдалось, то 8 августа в ходе нейрохирургической операции ей была перевязана общая сонная артерия. Это вмешательство уменьшило головные боли и другие общие симптомы, но правосторонний парез и гиперестезия сохранились. Спустя месяц у женщины в правой стороне тела снова появились сильные боли, и врачи поставили диагноз – таламический синдром центрального происхождения.

Она начала ходить довольно хорошо, но весьма неустойчиво, но усиление болей и неэффективность обезболивающих медикаментов и успокоительных послужили причиной ее госпитализации в одну из самых известных клиник, где она находилась с января 1956 года.

Общий осмотр и анализы подтвердили предыдущий диагноз – таламический синдром, выявили снижение мышечного тонуса, гиперэстезию в правой половине тела, а также афазию. Врачи-специалисты пришли к выводу, что диагноз ясен, дополнительные обследования больше ничего не дадут и рекомендовали использовать новые, только что разрешенные к клиническим испытаниям, лекарственные препараты. Прогноз был очень неблагоприятным. Семья не согласилась с таким лечением, и в марте 1956 года по настоянию мужа ее поместили в другой хорошо известный неврологический институт. Там обследование подтвердило сохранение выраженного правостороннего пареза, афазии и правосторонней гипералгезии. Как и при предыдущих исследованиях выяснилось, что у женщины нормальные ощущения и нормальный мышечный тонус в левой половине ее тела. Специалисты этой клиники подтвердили диагноз, не сделали никаких новых рекомендаций, и высказали мнение, что прогноз этого заболевания очень неблагоприятный.

Она поступила в третий неврологический институт в июне 1956 года, и ей была сделана еще одна нейрохирургическая операция по поводу ее таламического синдрома. Лечащему терапевту женщины сообщили, что хирурги пересекли спиноталамический тракт на левой стороне тела, что привело к уменьшению правосторонней гиперэстезии, но глубокая, диффузная, спонтанная боль сохранилась. У пациентки выявилась частая ассоциация вегетативных нарушений с приступами болей. Прогноз был неблагоприятным, так как врачи считали, что развившийся таламический синдром невозможно устранить.

Они рекомендовали выписать пациентку домой и впоследствии лечить рентгеновским облучением гипоталамуса на участке позади турецкого седла, как возможного средства для уменьшения гипералгезии и вегетативных нарушений.

При возвращении ее домой оказалось, что у нее не сохранилось то улучшение, которое наметилось сразу после операции. Вновь за консультацией обратились в неврологический институт. Там объяснили, что такая операция, как та, которая была ей произведена, часто бывает неудачной. Врачи снова посоветовали провести курсы рентгенотерапии, а если это не поможет, то будет необходима повторная операция. 3 июля 1956 года специалисты института в связи с нарастанием симп~ тематики у пациентки, предложили провести курс лечения новыми препаратами. Они явно не были заинтересованы в новой операции и считали ситуацию безнадежной.

Семейный врач пациентки отвез ее к врачу общей практики, т. е. терапевту и хирургу в одном лице, который при осмотре отметил явную аномалию, не упоминавшуюся при всех предыдущих осмотрах и анализах, а именно точное анатомическое распределение нарушений чувствительности по средней линии тела: повышенная болевая чувствительность правой стороны и нормальные ощущения на левой стороне, а также вегетативные нарушения и очевидные неврологические признаки повреждения мозга. Такая четкая анатомическая демаркационная линия нормальных и ненормальных ощущений, по мнению врача, являлась истерическим наложением, особенно тогда, когда пациентка кивнула утвердительно головой, подтверждая, что правая сторона ее влагалища и прямой кишки одинаково болезненны.

В результате этого посещения близкие пациентки и их-семейный врач решили показать пациентку автору на предмет проведения гипнотерапии, так как за прошедшие 11 месяцев лечения лишь несколько уменьшился паралич и развилось состояние прострации, из которого пациентку можно было вывести лишь необычными стимулами. Муж согласился с таким планом, и пациентку привезли к автору 14 июля 1956 года.

Ее муж рассказал все, что произошло с ней; семейный врач дал соответствующие сведения о пребывании женщины в четырех клиниках, об анализах, лекарствах и рекомендациях, сделанных за эти 11 месяцев. Затем он рассказал о том, в каком состоянии она сейчас.