Василий Колташов - ЭРОС и БЮРОКРАТИЯ

Выражая боль, как основную возможную для чиновников форму чувственного переживания, садомазохистские сны передают и бессознательное стремление личности к любви. Стремление, реализовать которое в жизни, оставаясь частью бюрократической системы угнетения и сохраняя приверженность установленных ею ценностей объективно невозможно. Эротические сны в целом выражают еще одну особенность психики русских чиновников - слабость их сознания, как организующей части души. Испытывая во сне состояние невозможности даже частично руководить своим поведением, чиновники получают сигнал того, что их сознание, несмотря на тотальный контроль над бессознательными желаниями (прежде всего над сексуальностью), не может управлять их собственными психическими процессами. Также характерно, что сны бюрократов почти не дают примеров раскованности и расслабленности персонажа.

Табуированные, перегруженные нравственными правилами, несоблюдение которых вызывает серьезный внутренний конфликт, русские чиновники видят сны с эротическим символизмом намного чаще людей занятых творческой, развивающей и освобождающей психические процессы деятельностью. Подавление сексуальности в бюрократической социальной среде не только создает почву для душевного состояния тревоги, эмоционального напряжения, но и для бессознательного символического выражения этого состояния в сновидении со всеми характерными для касты управленцев признаками.

Интересной деталью многих снов у русских чиновников является их личная беспомощность и пассивность, подчинение обстоятельствам (следствие структуры характера создаваемой системой), разнообразие страхов и уродливых желаний, вызванных подавленностью в психике естественной сексуальности. В сновидениях бюрократии проявляется не только страдание от выполняемой в обществе роли машины подавления, но и глубокое переживание порождаемой этим личной неполноценности - душевной уродливости. Редкость положительно окрашенных эротических снов (как правило, выражающих тоску по находящемуся далеко любимому человеку или воплощающих развитие любовных чувств) у русских чиновников выдает в них неспособность радоваться жизни и получать эмоциональное удовольствие от секса и любви.

Чтобы понять чиновников мужчин, почувствовать их сексуальность, увидеть причины их успехов и неудач у противоположного пола, нужно разобраться с тем, как они представляют себе женщин. Что думают бюрократы сильного пола, о тех на кого направлены все их взоры и переживания, если только они не интересуются чем-то иным. Но даже в таком случае, когда мужчина гей или даже зоофил в его психике все равно существует образ женщины, который в конечном итоге влияет на сексуальное поведение.

Представления чиновников о женщине можно разделить на две группы. Одна из них формируется нравственным воспитанием и является идеализированной. Другая - складывается на основе личного опыта и, чаще всего, выступает эмоционально негативно окрашенной. Первая группа - это набор черт мифической принцессы, нежной и милой девушки, девственной, скромной и верной, тихой и ласковой, всегда готовой исполнить любое желание своего мужчины и иногда даже умеющей хорошо готовить, и потому почти сказочной. Исторически эта картина женщины выходит из средневековой рыцарской идеализации дамы сердца. В наши дни этот образ дополняется такими чертами, как отличное умение заниматься сексом, материальная обеспеченность, непритязательность к подаркам либо их отсутствию. Подобных девушек в реальном мире не существует, но их белокурые головки живут, порой совершенно бессознательно, почти в каждой чиновничьей голове.

Другой образ женщины скорее похож на демона из средневекового ада. Жадная шантажистка, ленивая обжора, постоянно лгущая, болтливая, истеричная и сварливая, склонная к измене и бытовому предательству, вечно западающая на других мужчин, самовлюбленная и самоуверенная до предела - таков короткий набор черт к портрету женщины в сознании и подсознании мужчин. Он характерен не только для бюрократии. Подобное представление о «слабом поле» имеют сегодня многие мужчины в России. Однако в среде чиновников, как наиболее реакционной общественной силы, оно выражено максимально радикально.

Портрет доброй феи - юной, невинной девушки, в фантазиях и мечтах чиновников представляет собой архаичный образ идеальной женщины минувшего. Он никогда не имел реального воплощения в таком виде. Но в прошлом, когда тип социально-хозяйственных отношений в обществе был еще далек от научно-технического прорыва, многие черты этого образа служили немаловажным ориентиром в воспитании женщин. Сохраняясь в консервативной социальной среде бюрократии (в том числе и военной) данный тип идеальной женщины украшается еще и некоторыми физиологическими чертами. Прежде всего, это стройная фигура с большой грудью, правильные черты лица, длинные ноги, «девичье» отсутствие волос под мышками и часто на лобке, хорошие общие пропорции, симметричные половые губы и многое другое. В повадках такое воображаемое существо сочетает черты девственницы и гейши одновременно. При этом, что характерно для всего образа в целом, интеллектуальные способности не рассматриваются как положительная черта безупречной женской сексуальности. Противоположную картину представляет собой женщина-мегера, в ней почти всегда есть пугающий ум направленный только в эгоистических интересах.

Портрет злой леди, несмотря на явное сходство с оригиналом современницы, не является отражением подлинной женщины настоящего. Природа его возникновения не в том, что женщины настолько ужасны, а в том, что, сталкиваясь с бессознательным идеалом женской сексуальности, реальные леди кажутся чудовищами из бездны. Ведя себя совершенно по-иному, но, сохраняя внешний образ «принцессы», как идеализированное представление о себе, настоящие женщины травмируют психику мужчин, которые, несмотря на внешний лоск героизма, внутренне не готовых к столкновению с противоположным полом нового вида. Однако интересно, что представление мужчин о внешней сексуальности плохих и хороших женщин совпадает, а вернее пересекается, создавая единую картину. Конечно, в носящем преимущественно бессознательный характер представлении мужчин о мегере нет девственности и робости как особых видовых черт. В чертах же феи противоестественно выглядит активность в постели, при условии непорочности и романтичной робости.

Обрисовывая обе картины женщин в представлении мужчин, нужно отметить, что бюрократический сильный пол видит в положительном портрете не только манящие штрихи идеального. Но и эротически привлекательные свойства реальных леди. При этом образ мегеры не только ни является абсолютно непритягательным, но и напротив несет в себе некий возбуждающий и потому манящий заряд.