Виктор Гламаздин - Библия G-модератора

Исторические мифы — тот конек, который вывезет на политический Олимп Отечества любого Шарикова и Швондера.

Если же Вы готовите речь для стариков или молодежи, то говорить о любви уместно вполне, а вот о смерти не стоит.

А если выступление будет проходить в занесенном снегами гарнизоне перед обделенными женской лаской солдатами, понимающими, что до нее им пока далеко, как до Луны, то о любви говорить не стоит.

А насчет героической смерти — там можно вжарить. Это польстит аудитории, придав ее лишениям и страданиям романтический оттенок.

Кроме всего прочего, при употреблении сплава позиционирования с другими методами промоушна (то есть — пиара-пропаганды и рекламы-агитации) в публичной речи (особенно, если она носит политический характер и рассчитана на усиление харизмы самого выступающего) следует учитывать, как это не странно, сексуальный аспект.

Посмотрите кадры кинохроники 30-х годов прошлого века, где зафиксированы выступления на многотысячных митингах Гитлера, Муссолини или Геббельса.

Откуда на лицах их почитателей слезы счастья и радостные улыбки?

В чем секрет восторга и умиления толпы, которая бьется в истерическом экстазе у трибуны со стоящим на ней вождем?

На политические митинги и собрания ходит публика, которой не хватает в обычной жизни уважения и любви к себе со стороны других людей. В том числе и любви сексуального плана.

И оратор на митинге или даже просто телерожа на экране дают пиплу эту любовь.

Нынче дедушку Зигмунда (Фрейда) с его сексуально-маньяческой концепцией мотивации чмырят почем зря все, кому не лень.

А напрасно.

Ведь дедушка-маньяк первым всерьез заговорил о том, что общество лопоухих сапиенсов — это сплав социального и биологического.

Причем — во времена перманентного атаса биологическое явно превалирует.

Фрейд, пацаны, установил, что общение оратора с массами по сути являет собой отношение активного сексуального партнера с пассивным.

И вся риторическая техника: мимика, жесты, акустика, убойное содержание текста, — не более чем сексуальное ухаживание за толпой с целью добиться того, чтобы она отдала оратору свою волю и свободу мысли и поведения.

Но не всегда оратор выступает в качестве условного сексуального партнера. Иногда — и как родственник.

Если перевести размышления психоанализ на язык публичного выступления (а ну-ка, навскидку быстренько вспомните что-либо подобное, виденное на днях по телеку), то мы получим любопытные вещи.

При выступлении в стиле аттицизма: оратор — отец, толпа — его дочь. При использовании азианизма — оратор — активный сексуальный партнер, а толпа — пассивный.

А вот при синтетическом стиле — ролевая пертурбация статуса оратора и толпы в зависимости от того, какой в данный промежуток речи стилевой оттенок носит выступление (темпераментного азианизма или сухого аттицизма) и какое обращение выбирает выступающий (например, ласковое "противные мальчишки" или сухое "товарищи генералы").

Поэтому, несмотря на даже самое прозаическое содержание выступления, в его текст стоит включать такие слова, как — "будто мать", "словно отец", "родная кровь", "обнять и расцеловать", "вы прекрасны, как Коля Валуев" и т. п.

А где секс, там и остальная биология.

Биология, пацаны, она не только на трибуне нужна.

В теле- или радиорекламе, например, тоже можно поиграть биологическими статусами.

Позиционированию ведь по фигу, какие они — социальные или сексуальные. Оно использует их в хвост и в гриву…

А теперь о СМИ.

СМИ — это всего лишь на 30 % гипноз, внушение и риторика. А на 70 % — позиционирование (пока что — совершенно безобразное).

При определении структуры средств массовой информации для позиционирования, которые могут быть использованы для позиционировании, в первую очередь рассматривается показатель эффекта множественности СМИ, а также перспектива их использования в зависимости от этапа расширения брэнда (то есть — переходя от позиционирования по типу № 1 к № 2 и № 3).

В упрощенном же варианте вопрос звучит так: что выгоднее — размещать одно послание в нескольких СМИ или несколько посланий в одном и том же СМИ?

Про это немало всякой пустопорожней ерунды написано.

Мой же личный опыт говорит о том, что кормить чужие СМИ вообще не стоит.

Они продажны и переменчивы.

Надо вкладывать бабки в собственные коммуникационные каналы, пусть они на первых порах и имеют признаки дистрофии и церебрального паралича.

От наклеенной на помойный бак листовки до транснационального медиахолдинга — вот путь, достойный совершенномудрого пипла.

А хотите конкретику? Тогда получите.

Если взять конкретный пример, то, допустим, для Москвы оптимальное количество включений материалов с позиционированием по каналу ОРТ в прайм-тайм (от «prime» — наилучшее, "a time" — время), достаточное для гарантированного 100-процентного охмурения всех нужных модератору телезрителей, составляет в среднем 45–60 включений (2–3 включения в течение 20–30 недель).

Можно, конечно, и всего лишь раз долбануть. Но так, что всех понос пробьет.

Однако при таком нажиме на психику пиплов можно легко запалиться. А главный принцип G-модерации гласит: "Не засвечивайся!"

Если же брать наиболее практичное соотношение позиционирования через печатные СМИ и телевидение (радио), то для эффекта ненавязчивой тотальности оно должно составлять для мегаполисов 82,3/17,7 (ну, то есть: 82,3 % бабла вкатить в теле- и радиоэфир, а 17,7 % — в газеты-буклеты и прочие боевые листки).

"Ага, — скажут мои догадливые читатели, — я сообразил, как впаривать с помощью позиционирования все, чо хошь. А как понять, кому впаривать-то?"

Отвечаю моментально и со снисходительной усмешкой на устах, прилипших к цигарке: самый простой подход — описание целевой аудитории, как одного «типичного» потребителя.

Такой образ обычно формируется на основе детального зоологического исследования жизни пипла в его естественной среде.

Например:

"Тетя Соня — социализированная по урбанистической модели самка-европеоид вида Homo sapiens, находящаяся в последней фазе детородного возраста, имеющая пятнадцатилетнего ребенка и хронический запор. Целый день пашет секретарем. Она считает, что ей повезло и это хорошая работа. Свой перерыв тетя Соня проводит за трепом с коллегами в близлежащей забегаловке.

Тетя Соня глупа, но исполнительна и незлобива. Она заботится о безработном самце (официальный статус — супруг; болен простатитом и патологическим сутяжничеством) и шизофреничке-свекрови. Она также два раза в неделю ходит к любовнику (грузчику продмага — монголоиду Степе Хряку), прикрываясь "занятиями в институте повышения квалификации".