Станислав Гроф - Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях

Прибыв на конференцию, мы сразу же пригласили Лени Шварц выпить с нами чаю, собираясь сообщить ей, что обдумываем идею пожениться в Исландии. Однако у нас не было и шанса опередить ее. «Я знаю, что вы хотите мне сказать, — что вы хотите здесь пожениться», — сказала она, и ее лицо засияло от радости. Она была настолько уверена в своей догадке, что вскочила и убежала, не дожидаясь, что мы подтвердим правильность ее предположений. Позднее мы узнали, что она немедленно рассказала новость всем участникам конференции, а те пришли в восторг и сразу же начали готовиться к проведению церемонии.

Исландский специалист по мифологии Эйнар Пальссон, последние двадцать лет посвятивший изучению скандинавских саг, приехал на конференцию специально, чтобы встретится со своим кумиром Джозефом Кемпбеллом. Они были погружены в непрекращающиеся дискуссии по самым разным вопросам, и вскоре Джозеф, обладавший невероятными энциклопедическими познаниями в области мифологии, сообщил Эйнару много нового относительно символического значения некоторых географических названий в Исландии и магическом значении упоминавшихся в них чисел. Услышав о готовящейся свадьбе, они решили создать для нашего брака солидный мифологический фундамент.

Они реконструировали древний свадебный ритуал викингов, не проводившийся в этих местах со времен христианизации Исландии. Соединение жениха и невесты олицетворяло иерогамию, священный союз Отца Неба и Матери Земли, символом которого была радуга. Организаторами конференции была семейная пара, Гейр и Ингрид Вильямссон. Отец Ингрид был мэром Рейкьявика, а у ее матери был исландский национальный костюм. Они привезли его из Рейкьявика в качестве свадебного платья для Джоан, и оно пришлось настолько впору, будто было сшито специально для нее. В качестве моего свадебного костюма мы выбрали прекрасный, ручной вязки исландский свитер.

Свободное время между заседаниями конференции участники тратили на изготовление костюмов и масок для свадебной церемонии, а некоторые работали над меню к банкету. Жена Джо Кемпбелла, Джин Эрдман, замечательная танцовщица и хореограф с Бродвея, придумала постановку для церемонии и начала репетировать ее с группой. Хотя ни Джоан, ни я никому кроме друг друга не сообщали о желании пожениться, приготовления шли полным ходом.

Свадьба началась после обеда с церемонии очищения в сауне, проведенной в соответствии с исландскими традициями, т. е. для жениха и невесты отдельно. Затем женщины причесали и нарядили Джоан и подготовили ее к брачной ночи. Под руководством Ингрид они попытались абстрагироваться от современного образа мышления и сымитировали разговор, который мог бы состоятся при подобных обстоятельствах в Средние века. Я встретился с мужской частью компании, чтобы отпраздновать окончание моей холостой жизни. Мы пили мед, пели соответствующие песни и много шутили. Пытаясь настроиться на менталитет эпохи викингов, мои друзья предложили мне свою поддержку и подбадривали в связи с тем, что ожидало меня впереди.

После сауны мы собрались в зале для праздничного обеда. Изысканное меню содержало многие плоды земли, некоторые виды пресноводной рыбы и различные дары моря. Цвет, вкус и вид пиши и хорошего вина и фантастический свет белой ночи создали совершенно волшебную атмосферу. После обеда мы танцевали, кто-то выглянул в окно и заметил, что начал моросить дождь и в небе раскинулась огромная, невероятно яркая двойная радуга. Все вышли на улицу, под дождь, и продолжили танцы на мокрой лужайке.

В то время как в зале танцы сопровождались всеобщим весельем, словно на балу у Диониса, но, оказавшись на лужайке, танцующие изменили ритм движений: словно повинуясь приказу невидимого дирижера, они стали плавными и текучими. Кто-то танцевал в одиночку, кто-то парами или небольшими группами, движения людей напоминали упражнения тай-чи. Кто-то догадался сменить музыку в зале ресторана — теперь она стала медитативной и звучащей как бы вне времени. Освещенная волшебным светом белой ночи, под аркой гигантской двойной радуги, сцена казалась чем-то из другого мира, чем-то сюрреалистическим, словно фильм Федерико Феллини.

К нашему удивлению, двойная радуга появлялась и исчезала трижды, и в том настроении, в котором мы все тогда пребывали, трудно было не истолковать это явление как самый благоприятный знак. Этого невероятного небесного спектакля и самого по себе было бы достаточно, чтобы сделать нашу свадебную церемонию чем-то исключительным, но к тому же с ней было связано несколько невероятных совпадений. Мы выяснили, например, что название «Бифрост» в переводе с исландского означает «Радужный мост богов» и что во времена викингов, свадебный ритуал которых мы исполнили, радуга была символом соединения Отца Неба и Матери Земли, из чего было легко сделать вывод, что это событие имеет глубокий космический смысл.

В дополнение к этому, радуга имеет глубокий смысл лично для меня и связана с другим интересным совпадением. Когда я только переехал в Соединенные Штаты, я пригласил своих родителей, и мы два месяца путешествовали по стране, сочетая визиты к известным исследователям в области сознания и психоделиков с осмотром достопримечательностей и остановками в национальных парках и других красивых местах. Желая увидеть все, что только можно посмотреть, мы проехали более 17 000 миль за восемь недель.

Нет необходимости говорить, что наш грандиозный маршрут включал богатый достопримечательностями юго-запад США. Однажды, ближе к вечеру одного жаркого дня, когда мы двигались по пустынному ландшафту Нью-Мексико по дороге в Санта-Фе, начался дождь, что было приятной переменой после многих часов палящего зноя. Солнце уже садилось, украшая небосклон у нас за спиной богатой палитрой цветов. Внезапно в небе перед нами возникла фантастическая полная радуга. Дорога была абсолютно прямой, стрелой уходящей из-под колес машины к горизонту, пересекая его точно под правым концом радуги. Я инстинктивно надавил на педаль газа, пытаясь подъехать как можно ближе, прежде чем радуга исчезнет.

Радуга не меркла, а, наоборот, по мере нашего приближения становилась выше и ярче. Она оставалась на месте до того момента, пока наша машина не въехала под правый ее конец. Это было словно ворота в другой мир — мир неописуемой красоты, с тончайшим покрывалом всех цветов радуги, танцующих и кружащихся вокруг нас, взрывающихся мириадами сверкающих алмазов. Я остановил машину, и мы втроем сидели, завороженные, восхищенные этим невероятным спектаклем. Что же касается меня, то это событие послужило спусковым крючком для самого глубокого экстатического переживания, которое случалось со мной за всю жизнь и без помощи каких-либо изменяющих состояние сознания веществ или приспособлений. Оно длилось весь остаток вечера, и даже на следующее утро я чувствовал его последствия.