Мюррей Стайн - Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания

А затем она должна принести это кольцо своему анимусу, своему внутреннему духу и связи с Божественным. Это означает, что она должна пообещать себя духу внутри и следовать за ним, куда бы он ни вел: к чести, любви и даже отречься от всех остальных ради него. Таково значение кольца. Это простое колечко, похожее на простое обручальное кольцо, олицетворяющее обязательства в этих отношениях на всю жизнь, в болезни и в здравии. И как только она проделала эту работу она готова к духовному творчеству. Теперь она может породить новые образы духа, новые формы любви и ценности души, новые смыслы, как в своей собственной истории, так и в истории коллективной. Она может питаться этими отношениями в своем сердце; они будут кормить ее, вдохновлять и вести по жизни. Эти отношения сделают для нее возможной независимость от мнения других людей и их желаний, направленных на нее; и если у нее есть великая мечта, то она будет достаточно сильной и свободной, чтобы добиваться ее воплощения. Свою самооценку она будет черпать из служения этому творческому духу, а не из служения дурацким причудам ребяческих эго тех, кто ее окружает.

И сегодня я вижу все больше и больше таких женщин. Я вижу их на кафедрах и в учебных группах; в моей аналитической практике вижу, как они следуют за своими снами и принимают тяжелые решения. Я вижу, как они противостоят несправедливым законам, пишут сильные книги и творят живое искусство. Вижу, как они разводятся, работают и растят детей. Я вижу, как они преподают. Это новые существа, их дух животворен, они излучают творчество. Когда я смотрю на такую женщину, я вижу личность. Она идет по пути все дальше и дальше к целостности.

История индивидуации каждого человека уникальна и неповторима. Стало быть, нет рецептов индивидуации. Как твердо утверждает авторитетная фон Франц: «Процесс индивидуации per definitionem [118] есть нечто такое, что может произойти лишь с одним человеком, и форма его всегда уникальна». [119]Многое зависит от того, на что похожа ваша семья, от вашей личной истории – детства, проведенного в определенное время и в определенном месте, от социальных и культурных влияний и паттернов, преобладающих в этой среде. И на это накладываются все происшествия и синхронистические события, формирующие жизненный путь. В конце концов каждый из нас создает свою уникальную историю, полную внутренних противоречий и полярностей – разрешенных или неразрешенных ко времени нашей смерти. Однако в индивидуации есть и общие паттерны. Это архетипические темы и процессы. Как говорит фон Франц в дополнение к вышеприведенному утверждению: «…несмотря на ее (индивидуации) уникальность для уникального человека, есть определенные периодические черты, повторяющиеся и сходные для любого процесса индивидуации». [120]

Теоретически можно заключить, что пара индивидуационных движений – separatio и coniunctio, как я описал их в предыдущих главах – полностью естественны и спонтанно генерируются самой психологической жизнью, базируясь на архетипических процессах, неотъемлемо присущих человеческой психике. Эти движения вступают в игру просто и естественно, характеризуя устойчивое существование и следуя фазам развития, разворачивающимся в сознании; они дополняются снами, интуитивными прозрениями и синхронистическими событиями. Но что же «естественно» для человека? Всякий рождается и растет в своей особой семье и культуре, обладающей длинной и сложной историей конфликтов, запечатленных внутри. Индивидуумы наследуют семейные и культурные комплексы, равно как и архетипические возможности психики, и каждый человек должен индивидуироваться в особых и социально и культурно ограниченных пределах. Мы не только дети природы, но и порождения культуры. Человеческое генетическое наследие предлагает потенциал для индивидуации, в индивидуальных случаях, в большей или меньшей степени, но оно не учреждает и не запускает автоматически свою программу вне культурного влияния и подпитки. Природа и воспитание должны кооперироваться для получения благоприятного результата. Это особенно верно для тонких и нюансированных аспектов психологического развития, обсуждаемых в этой работе; они в большей степени, нежели физическое развитие, подвержены влиянию паттернов социальной и культурной матрицы, в которой человек растет и живет.

Справедливо будет сказать, что большинство людей проживают далеко не идеальное детство и юность. Таким образом, индивидуация происходит в беспокойном и одолеваемом комплексами контексте. Греческий бог Гефест представляет собой точно такой случай. И как бог он говорит об особом культурном паттерне в западном патриархальном обществе, который мне хотелось бы рассмотреть в этой главе. Его история – это сказка об индивидуации человека с физическими изъянами и психологическими травмами раннего детства. В ней много подтекста, и у нее широкая область применения.

История о раненом и несовершенном греческом боге

Гефест – хромой бог, ассоциировавшийся с представителями «ремесел»: кузнецами, металлургами, архитекторами и др. Поскольку он менее совершенен, чем другие боги, он в определенном смысле представляет собой аномалию и аутсайдера на Олимпе, хотя и признается членом патриархальной семьи, возглавляемой Зевсом и Герой. Он – раненое и маргинализированное дитя в семействе, где брутальная коллизия противоположных родительских воль является хронической и неразрешимой. Поскольку он неидеален и небезупречен, нам легче с ним идентифицироваться и видеть в его истории зеркало нашей собственной. Среди греческих богов он, возможно, наиболее человечен, по крайней мере, в этом отношении. Индивидуальность, в конечном счете, зависит от несовершенства, а не от совпадения с идеалом.

Рассказ, дошедший до нас, соединяет отрывки из разных источников: великая богиня Гера, столь несчастливая в замужестве с Зевсом, создала Гефеста партеногенетически, в пылу ожесточенного соперничества со своим мужем. Она злилась на то, что для рождения Афины он использовал свою голову как матку. Этот акт радикальной независимости разгневал ее, поскольку оспаривал материнскую роль женщин. В следующем фрагменте из гомеровского гимна «Аполлону» она дает волю своей ярости: