Игорь Акимов - О мальчике, который умел летать, или путь к свободе

Вот беда: добросовестность ограничивает свободу...

Добросовестность подразумевает работу (нельзя же быть добросовестным ничего не делая), но! - и в этом вся соль - работу по чужой указке. Почему по чужой?

Добросовестность - это не просто хорошая работа; это работа по совести.

Совесть - это оценка наших действий; оценка наша, но с точки зрения окружающих людей - как мы их понимаем; оценка, не имеющая ничего общего с реальностью - ведь мы судим об этих людях по себе, а они другие, совсем другие, чем мы их представляем.

Значит, совесть - это уступка другим, это ничем - кроме страха, слабости, неуверенности в себе - не оправданное самоограничение. Совесть убивает в человеке самость, перерождает ее в чужойность. Чем больше человек оглядывается на оценки других, тем меньше в нем остается его самого, тем больше он становится частью других.

Значит, добросовестность - это дорога в добровольное рабство. Так неужели совесть - это отрицательное чувство? Конечно же - нет.

Истинная совесть - это такая оценка наших действий, когда мы судим себя, не оглядываясь ни на кого вокруг, а только на гармонию собственной души.

Следовательно, истинное действие совести - покаяние. А покаяние истинно лишь тогда, когда меняет всю жизнь человека, рождая его в новом качестве, выводя на путь к себе такому, каким его задумал Бог.

КУДА ВЕДЕТ ПОВОДЫРЬ?

Существует устойчивое убеждение, что как бы человек ни ловчил в своей игре в жизнь, как бы ни мудрил - его поражение неминуемо. Под поражением каждый понимает свое, но для всех мнений существует и общий знаменатель - смерть.

Но всякую ли смерть можно считать поражением?

Если человек творил, создавая новое, если он нес добро, если его след через жизнь остался рукотворной гармонией, - то в смерть он переходит незаметно (оставаясь живым в памяти людей), а если осознанно - так с облегчением: душа и тело славно потрудились - пора и на покой.

Именно такой исход - норма.

Когда же возникает неудовлетворенность прожитой жизнью, болезнь души, предсмертная тоска?

Если играл в чужие игры. Вы уже знаете их: это игра в поддавки, на проигрыш, без правил.

Так что ж это за игра, в которой мы имеем шанс не проиграть (скажем сильней - обречены на выигрыш)?

Это - игра себя.

Игра себя с природой.

Почему прыжки мальчика-прыгуна привлекли внимание окружающих? Потому что они были красивы и удачны. А откуда бралась их легкость и красота? От игры.

Он играл себя; он выражал себя этими прыжками; он прыгал все дальше и дальше и даже не думал о той черте, дальше которой улететь не сможет. Да она его и не занимала! - ведь в этой игре - как и в каждой истинной игре - его интересовал не результат, а процесс.

Почему это не надоедало ему?

Потому что это была игра с Неизвестным, значит, каждый прыжок для него имел какую-то новизну, каждый прыжок был по-своему первым. По этому же принципу делаются и небольшие изобретения, и грандиозные открытия, и все художественное творчество только этим и живет.

А тренеры предложили мальчику-прыгуну готовый ответ. Мало того, они подогнали под этот ответ решение, расписав его до мелочей. Игру они превратили в однообразную, тяжелую работу. Перестала ли она быть игрой? Нет. Игра есть всегда, она неистребима, только в зависимости от обстоятельств меняется ее смысл. Какое же обстоятельство заставило мальчика-прыгуна изменить своей игре?..

Это обстоятельство - воспитание.

Воспитание в семье, в школе, в любой социальной ситуации: в магазине, в общественном транспорте, на улице. С первых шагов нам внушают самую благую установку: старших уважай, не перебивай их, не спорь с ними, уступай им место; и апофеоз - старший всегда прав!.. И что же мы получаем в результате? Ребенок именно с первых шагов приучается зажиматься, не верить себе, приучается ждать подсказки, оглядываться на каждом шагу: ведь могут не только пожурить, но и обругать, даже наказать... И этот страх сказать лишнее слово, сделать шаг в сторону с проторенной тропы, не говоря уж о том, чтоб пойти против, настоять на своем, - этот страх подавляет личность, становится натурой, сущностью - сущностью раба.

На примере мальчика-прыгуна мы видим, что этот процесс превращения летающей души в рабскую может произойти в любой момент, пока формируется гармония души и тела. Потом вы узнаете, что это формирование завершается - как принципиальная модель - к концу отрочества. Приблизительно к 13 годам.

Если ребенок - а затем отрок - развивался свободно, и свободным вошел в юность - он останется свободным уже на всю последующую жизнь. Ничто его не уничтожит! Он может жить в рабстве, всем своим поведением демонстрируя свою рабскую сущность, - это ничего не означает. Если даже за всю свою жизнь он не выдаст себя ни словом, ни взглядом - сам он будет знать, что в его теле живет свободная душа. И если представится шанс (а шанс для всех одинаков: жизнь ставит в обстоятельства, когда человек перестает терять энергию, значит накапливает ее до тех пор, пока не лопнут цепи на его окрепших руках) - он свой шанс не упустит.

Ничто - ни семья, ни долг, ни общественное мнение - не остановит его. Он может не дойти до цели - но он к ней пойдет, и будет идти через любые преграды и потери; и будет счастлив, потому что - свободен.

Мальчику-прыгуну не повезло: тренер заметил его, когда он был еще в поре формирования. Мы не утверждаем, что мальчик был воском или глиной; пусть даже он был уже гранитом - не в этом суть. Важно, что он еще не перешел черту, за которой верят только себе, и поэтому - так замечательно воспитанный семьей, школой и прочим социумом - он доверился тренеру. Но идти слепцом за поводырем - не очень интересное, а главное - не плодотворное занятие. Чтобы мальчик мог работать по чужой программе, сознательно ломая себя, свои движения, свой стиль жизни, - он должен был сделать идеи тренера своими. В нем должен был расцвести цветок веры в эти идеи, причем столь красочный и яркий, чтобы прежнее удовольствие от игры себя поблекло, стало менее привлекательным.

А вера требует действия.

Она не может без действия, без воплощения себя. Она диктует это действие - превращая человека в раба. Но ей мало внешних атрибутов рабства - вера начинает с души, укладывает ее в прокрустово ложе своей идеи, - и вот именно этой страшной процедуры не выдерживает формирующаяся душа. Если однажды на этом ложе ее изуродовали - она остается калекой на всю жизнь. Ну, ребенок доверился взрослым - это понятно. Но чтоб их вера стала его верой - требуется нечто большее, чем доверчивость...

Они подменили ему цель.

Прежде он соревновался только с самим собой, и рос в этом соревновании, и когда в нем оформлялось новое качество - он становился собой другим, выбираясь из себя прошлого, как змея из старой кожи.