Владимир Леви - Вагон удачи

— Вот, паасмаатры, — сказал Датико, вытягивая обнаженную выше локтя руку и отводя глаза вверх-вниз и влево, — смаатры вныматэлно...

Через секунду рука начала краснеть, а через пять-семь покрылась водянистыми волдырями...

— Кусаэт аса, кусааэт, смаатры...

— Все, хватит, — не выдержал я, — ведь больно!

— Терпэт нада... в армыы тэрпиш и нэ такоэ...

— Hу ладно, все, все!..

— Та-ак... А тэпер гарачий укол дэлаем...

Закатил глаза в противоположную сторону. Волдыри тут же сдулись, как воздушные шарики, и пропали. Рука приняла прежний нормальный вид.

Мозг Датико, стало быть, целиком и полностью запечатлел в памяти все, что произошло с телом, когда его покусали осы, все, что было потом, — и овладел этой памятью в совершенстве, как музыкант-виртуоз! Человека, который мог бы повторить подобный психоцирковой номер, я с тех пор не встречал. Но запала мысль: такая возможность есть в каждом, только вызывает ее к действию каждый по-своему...

Было это в городе Евпатория в году от сотворения мира не важно каком, ибо рассказ мой — о случае, воистину предостойном Вечности.

...Лето. Бреду по уютной зеленой улочке. Обжитые дворики, ребятишки, скамеечки. В воздухе лень курортная, тихо, тепло... Вижу вдруг: близ кучки бабулек-дедулек, возле одной из скамеек — столбик какой-то странный. Не выше колена моего. Чуть покачивается. А внизу голова собачья. Не может быть!.. Это и впрямь собачка. Стоит на передних лапах вниз головой, в акробатической стойке. А задние лапы... а задних нет. Две культяпки выше суставов, которых нет. Хвостик меж ними колечком, дворняжий.

Поближе подхожу, вижу, что этот акробат-инвалид - кобелек, рыже-серый, короткошерстный. Стоит на своих двоих совершенно устойчиво, как человек на ногах. Рядом косточка недогрызенная. Голова выгнута почти под прямым углом к позвоночнику.

Смотрит хозяйски, решительно и деловито, как смотрят только очень уверенные в себе граждане небольшого роста, наделенные всеми правами на жизнь.

При моем приближении вертикально пошел мне навстречу:

— Р-р-хам! Хам! (Ну чё уставился?)

Один из скамеечных дедулек, заметив мое остолбенение, понимающе закивал:

— Идите, пожалте... Тузик пропустит. Это он для порядка. А, Тузька, верно?

— Он что, родился такой?

— Щенок был, переехало его, лапы отрезало... Уж как выжил и не понять, на помойке где-то. Во двор к нам сам приполз, прикормили. Сперва волочился, потом вставать научился прямо, потом на двух лапах ходить. И бегать может.

Тузька меж тем, обойдя скамейку, прошествовал к углу дома, остановился, нюхнул, подумал.

Затем, отставив одну из культяпок градусов на сорок пять и совершив немыслимый винтовой изворот туловища, запустил струйку почти вертикально и с большой точностью попадания в заданный квадрат.

— Вишь, мастер какой. — Дедок ухмыляется, обращаясь к другому. — Тебе бы так, а?..

— Да чё, сам-то, — сипит другой в прокуренные усы, - сам-то на костыли...

— Ты хоть на руки вжись вставал?

— Да ты и на ноги не встаешь...

— Ладно подначивать! — Бабка включается. — Вы, молодой человек, на них вниманья не обращайте, они так... Вы к кому?

— Да я так...

— А, на Тузьку смотреть пришли?.. Он у нас хоть кино снимай. Вниз головой живет. Спуску собакам никому не дает, псы большие его, знаете, как боятся, у-уу, всем тузькину мать... Женился четыре раза.

— Женился?!

— Ну да. Сучки-то у него больше его в два раза, красавицы. Сами приходят. Щенков в Москву запустил. Никто не учил, сам все, сам до всего дошел!..

— А кто хозяин его?

— Он сам тут хозяин. Уважаем его.

— Тузька у нас человек, — соглашается другой дед, — мужик настоящий у нас Тузька...

— Летчик Маресьев, герой, а?..

— Во, во, гляди!.. - кричит вдруг бабка.

В этот миг Тузька уже мчался невероятными прыжками вдоль дома, к дальнему углу — гнал кота, чтобы показать ему тузькину мать...

А я чуть не выл от досады, что нет видеокамеры — запечатлеть для друзей, потомков и всего страждущего человечества этот живой урок самоутверждения вопреки судьбе, образец победы над обреченностью.