Павел Ковалевский - Наполеон I и его гений

Ей указали на Бонапарта, и она выбрала Бонапарта. Многие ей, впрочем, не советовали останавливаться на этом выборе. Особенно много порицал Жозефину ее нотариус, Ригадо, за брак с Бонапартом, “у которого нет ничего, кроме фуражки да шпаги, который гол как сокол, генерал без имени, без будущего, ниже всех великих генералов республики”. Этот отзыв Наполеону пришлось выслушать, не будучи замеченным говорившим, и он его страшно озлил. Накануне своего коронования Наполеон приказал позвать Ригадо, показал ему императорскую мантию, корону с бриллиантами и золотой скипетр. “Вот моя фуражка и шпага”, – сказал он перепуганному нотариусу.

9 марта 1796 г. Наполеон заключил с Жозефиной Богарне гражданский брак. Наполеону было помечено 28 лет вместо 27, а Жозефине 29 вместо 33. На деле она была старше Наполеона на шесть лет. 2 марта Наполеон был назначен главнокомандующим итальянской армией, а 11 марта, через два дня после свадьбы, он уехал в армию.

К чести Наполеона должно сказать, что представление в главнокомандующие было сделано директории не Баррасом, а знаменитым генералом Карно, умевшим различать и отличать людей и вполне по заслугам ценившим Наполеона.

Мать Наполеона была очень недовольна этим неравным браком и не ожидала от него ничего хорошего, особенно ввиду такой разницы в летах.

“Великие события, – писал Наполеон из армии, – висят всегда, если можно так выразиться, на волоске. Ловкий человек пользуется решительно всем, не пренебрегая ничем, что могло бы увеличить его шансы успеха; менее ловкий не обращает иной раз внимания на который-нибудь из этих шансов и вследствие этого губит все…”

Это философия всей жизни Наполеона.

“Корсиканский дворянин де Буонапарте успел уже совершенно превратиться во французского генерала Бонапарта. Превращение это шло долгими и трудными путями. Из честного корсиканского патриота выработался продажный космополит, готовый служить в качестве искусного артиллерийского офицера где угодно и под каким угодно знаменем. Этот космополит превратился в последнее время во французского либерала и революционера”. Отзыв меткий, но несправедливый. Едва ли когда-нибудь Наполеон был искренним корсиканцем. Он всегда был рабом своего ума, своего влечения, своей энергии и своей мощи.

Генерал вандемьера проявил гений укротителя толпы, распорядителя и усмирителя мятежного восстания. Главнокомандующий итальянскою армией , генерал Бонапарт обнаружил во всей своей силе, мощи и величии военный гений. Я не берусь описывать войн Наполеона. Это не по силам мне и не составляет главной моей задачи. Для меня важен Наполеон как человек.

Итальянская армия находилась в очень плачевном состоянии. Кавалерия была без лошадей. Артиллерия с плохими орудиями и еще худшими лошадьми. Пехота оборванная, голодная и без жалованья. Всюду бедность и беспорядки. Солдаты жили грабежами. Офицеры недалеко стояли от них. Мародерство составляло едва ли не часть войны. “Хорошо в этой армии только мужество солдат и офицеров и непреодолимое терпенье тех и других”. Сегюр пишет: “Французские солдаты без жалованья, без достаточного количества пищи, без обуви, не имели почти оружия, у большинства солдат не было даже штыков… Офицеры столь же бедны, как и солдаты”. Генералы итальянской армии Серюрье, Стенгель, Кильман, Лагарп, Ожеро, Массена и др. уже успели составить себя имя боевых генералов. Каждый из них рассчитывал быть главнокомандующим, а уж во всяком случае считал себя поважнее Наполеона. Назначение Наполеона главнокомандующим было весьма неприятно, особенно генералам. Это назначение приписывали интригам и протекции. От Наполеона не ожидали ничего путного и собирались встретить его очень недружелюбно. Особенно был недоволен Ожеро, который похвалялся оборвать этого выскочку. Наполеон приехал в армию. Настал момент представления главнокомандующему. Явились все генералы с очень недобрым сердцем и намерениями. Вышло иначе. Прежде всего Наполеон заставил их немного подождать. Потом вышел, подтягивая на ходу шпагу, надел фуражку и начал говорить с ними таким сухим и повелительным тоном и вместе с тем так авторитетно и умно, что у генералов исчезла всякая охота осаживать главнокомандующего. Напротив, они ясно увидали, что в главнокомандующем они нашли дельного и строгого начальника. Особенно Ожеро, самомнение которого не допускало возможности существования в других каких-либо достоинств, долго не мог опомниться от впечатления, произведенного на него Бонапартом.

“Этот сухопарый, маленький генерал просто испугал меня, я не могу объяснить себе того впечатления, которое он произвел на меня с первого взгляда”, – сказал Ожеро. А впечатление это Taine [3]описывает так: “Отрывистый голос, быстрый и резкий жест, испытующий и повелительный тон, не допускающий возражения, и вы поймете, почему они, едва успев подойти к нему, уже чувствовали на себе его властную руку, которая опускается на них, сгибает их, сжимает и уже более не выпускает”. Casault говорит: “Чтобы охарактеризовать рост Наполеона, его силу, цепкость, бодрость, живость, его скачки и все, что в нем есть, я его называю маленьким тигром”. Все современники Наполеона говорят о том безотчетном чувстве, которое овладевало ими, когда они становились лицом к лицу с огромной силой, и которое заставляло подчиняться ей еще раньше, чем она была направлена против них.

Вот воззвание Наполеона к солдатам по прибытии его в итальянскую армию: “Солдаты! вас плохо кормят, вы почти наги. Правительство всем обязано вам, но не может ничего сделать для вас. Ваше терпение, мужество, выказанное вами в стране горных отрогов, замечательно. Но они не доставили вам никакой славы, блеск их не озарил вас победоносным сиянием. Я поведу вас в самые плодородные равнины. Вы найдете там огромные города и богатые провинции, найдете там почести, славу и добычу. Солдаты, неужели у вас не хватит мужества?”

Воззвание довольно недвусмысленное и приличное скорее корсару, нежели полководцу, ведущему войну за независимость и неприкосновенность личности. Но положение армии было ужасное. Наполеон это понимал и бил по живой струне. Солдаты поняли Наполеона и оправдали его надежды…

В делах серьезных, имеющих государственное значение, обещания и личное влияние не могут иметь продолжительного и серьезного значения. В таких случаях дело решает все. Нужно было, чтобы Наполеон был авторитетом для армии не только на словах, но и на деле. Наполеон вскоре оправдал себя.

Теперь итальянская армия должна была сражаться не только для славы и победы, но и для добычи. Для этого нужно было приступить к наступательным действиям, что Наполеон быстро и предпринял.