Герман Гессе - Сиддхартха

— В сад свой тенистый плыла на носилках Камала, У входа в тот сад черный стоял саман. Лотоса цвет несравненный увидев, Низко склонился саман, — усмехаясь, кивнула Камала. “Радостней, — юноша думал, — чем жертвовать всякому богу, Радостней жертвовать только прекрасной Камале”.

Громко захлопала Камала в ладоши, зазвенели золотые браслеты.

— Красивы твои стихи, черный саман, и я действительно ничего не потеряю, если дам тебе за них один поцелуй.

Она подозвала его взглядом, он приблизил лицо к ее лицу и прижался губами ко рту, похожему на свежеразрезанный плод фиги. Долго целовала его Камала, и с глубоким изумлением чувствовал Сиддхартха, как она его учит, как она мудра, как она овладевает им, отталкивает и привлекает его, и он угадывал за этим первым поцелуем длинный ряд хорошо освоенных, хорошо проверенных поцелуев, и каждый поцелуй отличен от другого, и все они его еще ждут. Он стоял глубоко дыша и напоминал ребенка, изумленного глубинами познания и горизонтами учения, которые неожиданно раскрылись перед ним.

— Очень красивы твои стихи, — воскликнула Камала, — если бы я была богата, я дала бы тебе за них золотой. Но тяжело тебе будет стихами заработать столько денег, сколько тебе потребуется. Потому что тебе потребуется много денег, если ты хочешь стать другом Камалы.

— Как ты умеешь целоваться, Камала! — пролепетал Сиддхартха.

— Да, я это умею, и поэтому у меня тоже нет недостатка в одеждах, сандалиях, браслетах и всяких красивых вещах. Но что же будет с тобой? Ты другого ничего не умеешь — только думать, поститься и слагать стихи?

— Я знаю еще. жертвенные гимны, — сказал Сиддхартха, — но я не хочу их больше петь. Я знаю заклинания, но я не хочу их больше произносить. Я читал письмена…

— Подожди, — перебила его Камала. — Ты умеешь читать? И писать?

— Конечно, это многие умеют.

— Ну, большинство этого не умеет. Я, например, тоже не умею. Но это очень хорошо, что ты умеешь читать и писать… очень хорошо. И заклинания тебе еще смогут пригодиться.

В этот момент вбежала служанка и шепотом сообщила госпоже какую-то новость.

— Ко мне пришли! — воскликнула Камала. — Поторопись исчезнуть, Сиддхартха, никто не должен тебя здесь видеть, запомни это! Увидимся завтра.

Но она еще приказала девушке дать святому брахману белый плащ. Служанка увела слегка оторопевшего Сиддхартху, кружным путем привела его в садовый домик, принесла ему плащ, вывела в заросли и строго приказала сейчас же незаметно покинуть сад.

Сиддхартха не замедлил исполнить приказ; привычный к лесу, он бесшумно выбрался из парка и, перебравшись через ограду, удовлетворенный, направился к городу, неся под мышкой скатанный плащ. Встав у ворот постоялого двора, где останавливались проезжие, он молча попросил еды, молча принял протянутый кусок рисовой лепешки.

“Быть может, уже завтра, — подумал он, — мне ни у кого не придется просить еду”.

Гордость неожиданно заговорила в нем: он больше не был саманом, ему уже не пристало попрошайничать. Он скормил лепешку собаке и остался без еды.

“Проста эта жизнь, которую они ведут здесь, в мире, — думал Сиддхартха. — Нет в ней тягот. Тяжело, трудно и в конечном счете безнадежно было все, когда я был саманом. А теперь все легко — легко, как урок поцелуя, который дала мне Камала. Мне нужны одежда и деньги, больше ничего; это близкие цели, маленькие заботы, которые не лишают сна”.

Без затруднений узнал он, где находится дом Камалы, и на следующий день явился туда.

— Хорошие новости, — воскликнула она, увидев его. — Тебя ожидает Камасвами, он самый богатый купец в этом городе. Если ты ему понравишься, он возьмет тебя на службу. Будь умницей, черный саман. Я устроила так, чтобы ему рассказали о тебе. Будь с ним приветлив, это очень могущественный человек. Но не будь слишком робок! Я не хочу, чтобы ты стал его слугой, ты должен стать равным ему, иначе я не буду тобой довольна. Камасвами начинает стареть и дряхлеть. Понравься ему — и он многое тебе доверит.

Сиддхартха поблагодарил ее и засмеялся. Узнав, что ни вчера, ни сегодня он ничего не ел, она приказала принести хлеба и фруктов и, как хозяйка гостя, накормила его.

— А ты счастливчик, — сказала она при прощании, — двери открываются перед тобой одна за другой. Как это получается? Ты не колдун?

Сиддхартха сказал:

— Вчера я рассказывал тебе, что умею думать, ждать и поститься, и ты нашла, что в этом нет никакой пользы. Но польза есть. Большая польза, Камала, ты увидишь это. Ты увидишь, что глупые саманы в лесу узнают многое, научаются многому, что недоступно вам. Еще позавчера я был лохматым попрошайкой, вчера я уже целовал Камалу, а скоро я стану купцом и буду иметь деньги и все те вещи, которым ты придаешь цену.

— Допустим, — согласилась она. — Но что было бы с тобой, не будь меня? Где был бы ты сейчас, если бы тебе не помогла Камала?

— Милая Камала, — сказал Сиддхартха, выпрямившись и высоко подняв голову, — когда я пришел к тебе в твой сад, я сделал первый шаг. Я намерен был учиться любви у той прекрасной женщины, и в тот самый миг, как у меня появилось намерение, я уже знал, что достигну его. Я знал, что ты поможешь мне; по первому твоему взгляду — там, у ворот сада — я уже знал это.

— Но если бы я не захотела?

— Ты захотела. Представь, Камала: когда ты бросаешь в воду камень, он устремляется ко дну по кратчайшему пути. Так и Сиддхартха — когда у него есть цель, есть намерение. Сиддхартха не делает ничего, он ждет, он думает, он постится, но идет сквозь сутолоку мира, как камень сквозь воду, ничего не сделав, не шевельнувшись; его притягивает — он позволяет себе падать. Его цель притягивает его к себе, потому что он не допускает в свою душу ничего, что могло бы удлинить путь к цели. Вот то, чему Сиддхартха научился у саманов. Глупцы называют это колдовством и чудом и думают, что это творят демоны. Ничего не творят демоны, нет никаких демонов. Каждый может сотворить чудо, каждый может достичь своей цели, если он умеет думать. Если он умеет ждать. Если он умеет поститься.

Камала слушала. Ей нравился его голос, ей нравился взгляд его глаз.

— Возможно, все это так, как ты говоришь, друг, — негромко сказала она. — Но возможно и то, что Сиддхартха — красивый мужчина, что его взгляд нравится женщинам и поэтому счастье само спешит ему навстречу.

Сиддхартха поцелуем простился с ней.

— Пусть будет так, учительница. Пусть всегда мой взгляд нравится тебе, пусть всегда благодаря тебе счастье идет мне навстречу.

Сиддхартха пошел к купцу Камасвами. Ему указали богатый дом, слуги провели его по дорогим коврам в залу, где он должен был ожидать хозяина, и ушли. Он ждал.

Камасвами вошел — гибкий, быстрый в движениях мужчина с сильной сединой в волосах, с очень умным и очень осторожным взглядом, с чувственным ртом. Дружелюбно приветствовали друг друга хозяин и гость.