Вольфганг Волкер - Проект НЛП: исходный код

Наряду с Акерманном и Боуэном, пионерами, психоаналитически-ориентированной семейной терапии считают также Ивана Бошормени-Наги, Джеймса Фреймо и Теодора Лидза (Ivan Boszormenyi-Nagy, James Framo, Theodor Lidz). Несмотря на многие различия в деталях, они сходились в том, чтобы концентрировать внимание, полностью опираясь на психоаналитическую традицию, прежде всего на проблематичных процессах семейных интеракций.

Семейную терапию также пропагандировала работа Карла Витакера (Carl Whitaker). В половине пятидесятых в Атланте, он начал лечить шизофреников в среде их семей. Он первым начал работать с помощью ко-терапевтов. Он подчеркивал, в своей терапии, значение эмоционального опыта и широко понимаемую активность собственной личности в процессе лечения. Гуманистические концепции, делающие акцент на рост спонтанности, целостности и т.д., играли по его мнению важную роль.

Однако наибольшее влияние на движение семейной терапии, вызвала безусловно, уже упоминавшаяся работа группы Пало Альто, сконцентрированная вокруг Бейтсона, Джексона, Хейли, Уикленда, Вацлавика и Сатир. Их достижения обрели больше всего последователей, среди практикующих терапевтов. Особое значение школы Пало Альто, состоит, согласно Крицу в том,

"[...] что кроме эмпирически-феноменологического описания, она сделала шаг к созданию теории. Благодаря ей была сформулирована существенная теория шизофрении, противопоставляющаяся соматически-медицинским и психоаналитическим концепциям. Шизофрению здесь понимали, как нарушение коммуникации, как единственно возможную реакцию на абсурдный и непродолжительный межчеловеческий контекст [...]. Эта концепция оказалась сильным импульсом для дальнейшего развития семейной терапии" [211].

Основные принципы группы Пало Альто, были нами уже описаны в части, касающейся исследований Бейтсона. Поэтому далее мы сконцентрируемся на представлении практично-теоретического подхода Сатир. Мы остановимся прежде всего на тех элементах ее духовной системы, которые дают возможность перейти от абстрактного, системно-теоретического подхода MRI к гуманистической психологии.

Вначале однако, мы предлагаем описание личного и профессионального развития Вирджинии Сатир.

Вирджиния Сатир родилась на маленькой ферме американского штата Висконсин. Там она провела детство, среди братьев и сестер [212].

Ее предки прибыли из Германии. Отец происходил из семьи крестьян и ремесленников. Сатир описывает его, как простого симпатичного, контактного, технически талантливого, но мало образованного мужчину. Мать происходила из воспитанных мещанских кругов и была сильной, доминирующей, отважной и исключительно амбициозной личностью, большое внимание уделявшей воспитанию детей.

Различное происхождение и различие характеров были причиной существенных напряжений в семье. Отец чувствовал себя нелюбимым женой. Некоторое время он пытался топить проблемы в алкоголе. Мать, в свою очередь, обвиняла его в безответственности. Оба были однако слишком горды, чтобы открыто говорить о своих конфликтах перед детьми и даже для того чтобы развестись. Это привело к напряжению атмосферы на что чувствительная Вирджиния часто реагировала болезнью. Долгие годы у нее были проблемы с желудком. Она также легко поддавалась инфекциям. Несмотря на то, что родители изо всех сил поддерживали развитие детей, Вирджиния часто страдала, поскольку не могла понять конфликта родителей. Она признается, что уже в возрасте пяти лет решила стать, своего рода семейным детективом. Она хотела узнать, что действительно происходит внутри ее собственной и других семьях.

Будучи шестилетним ребенком, она заболела воспалением слепой кишки. Ее мать решительная сторонница Христиан Сайенс, по религиозным причинам была против любого медицинского вмешательства. Это убеждение едва не стоило Вирджинии жизни, поскольку вследствие этого произошел разрыв слепой кишки. Она выжила лишь потому, что отец вопреки воле матери, отвёз ее в последний момент в больницу. Там вначале отказались проводить операцию, посчитав её мертвой. Лишь когда отец настоял на реанимации и лечении, ей занялись. После нескольких критических минут, в отделении интенсивной терапии, считавшаяся мёртвой Вирджиния была спасена. Спустя четыре месяца Вирджиния Сатир была выписана из больницы. Сразу после этого она заболела воспалением среднего уха. Почти два года она была глухой. По всей видимости именно опыт перенесенных болезней неосознанно сделал её чувствительной к невербальному участию в коммуникации между членами семьей.

В 1927 году (Вирджинии было как раз 11 лет) мать решила покончить с фермерской жизнью. Семья переехала в Милуоки в штате Висконсин, городок около озера Мичиган. Там были расположены лучшие школы.

Сатир была очень способной ученицей. Школу и колледж она закончила в рекордные сроки. Закончив колледж, она шесть лет работала учителем. Чтобы собрать больше опыта с людьми различного происхождения, она специально обучала в шести различных школах. При этом, она обрела весьма ценные взгляды на специфику ситуации детей белых и черных, бедных и богатых, деревенских и городских семей. Уже тогда она старалась включить родителей в жизнь школы. Для этого, почти каждый день она отводила одного из своих учеников домой, чтобы посетить его семью. Часто ей удавалось решить школьные проблемы детей, увеличив у родителей осознание того, что результаты в школе и атмосфера в семье, зависимы друг от друга. Позднее эти визиты дали плоды в виде весьма продуктивного опыта в терапевтических встречах с семьями.

В то же время, когда она работала учителем, Вирджиния Сатир посещала в Чикаго курсы из области социальной работы. Поскольку теоретическая программа обучения базировалась на психоанализе, она записалась одновременно на курс психоанализа. Этот курс включал также самоанализ.

Во время занятий и после их завершения Сатир работала в различных организациях. При этом она открыла свой особый дар -умение работать с опасными пациентами, страдающими сильными нарушениями. Позднее она открыла в Чикаго свой кабинет. Поскольку она не была врачом, то не имела доступа к нормальной клиентуре аналитиков. Поэтому она работала исключительно с бездомными, алкоголиками, тяжело больными детьми, шизофрениками и клиентами, которые после многих неудачных попыток лечения, направлялись к ней из публичных институций. В связи с тем, что она не была врачом, она также не могла застраховаться от профессиональной гражданской ответственности и поэтому работала без всякой страховки. Поэтому она не могла позволить себе допустить ошибку [213].