Владимир Леви - Везёт же людям...

Кто не смог стать полноценным растением, стал животным, поедающим растения. Кто не смог стать полноценным животным, стал животным, поедающим животных, — хищником, плотоядным. Кто не смог стать полноценным хищником, стал паразитом. Кто не смог стать полноценным паразитом, стал паразитом паразитов.

Кто не смог стать ничем полноценным, стал человеком.

Не вполне шутка.

Золотой век? Рабочая гипотеза. Был на заре нашего выхода из обезьяноподобности, где-то там, в жарком изобилии, золотой век питания. Эпоха естественного вегетарианства, эпоха достаточно долгая, — по крайней мере, для того, чтобы зубы наши приобрели преимущественно растительноядный тип… Было много всевозможных плодов, фруктов, роскошных колоссальных орехов, изумительных ягод… И не было насчет того, что поесть, особых забот: только лапу протягивай — и вкушай. Не было поэтому ни нужды в ремеслах, ни особой изобретательности. Жили преимущественно личной жизнью… Да, что-то вроде рая — детство предчеловечества, сладкий сон, накопление сил для будущих испытаний и восхождении…

Не имею аргументов, кроме интуитивных, но кажется, что без этого баловства, без задатка беспамятного, беспечного животного счастья мы не могли бы получить и потенциала высшей духовности — ни любви, ни музыки, ни поэзии, — как не может стать гармоничной личностью человек, не изведавший хоть капельки счастливого детства… Без этого дальнего инкубатора, без райской теплицы превратились бы, может быть, в могущественнейших и хитрейших зверей, но людьми бы не стали.

…Но потом это кончилось. Настала эпоха Великого Голода.

Похоже, это было сопряжено с нашествием ледников.

Может быть, и с какими-то другими катастрофическими обстоятельствами… Как бы то ни было, Природа перестала давать даровую кормежку.

И тогда включился со страшной силой Поиск. Стали хватать что попало. Стали пробовать травы и грибы, жевать листья и ветви, копать коренья, питаться и насекомыми, и земноводными, и улитками, и червяками (что и поныне запечатлелось в меню некоторых народов).

Стали ловить рыбу. И стали охотиться, как это делают, кстати сказать, и шимпанзе, когда с растительными продуктами становится туговато.

Выжили тогда те, у которых в дополнение к основному вегетарианскому складу оказалась в организме и некая, пусть и не шибко развитая, плотоядность, о чем ныне свидетельствует наличие скромных, но все же клыков. У одних меньше, у других больше…

В те времена приходила кое-кому в череп и такая идейка — покушать своего братца или там дедушку, в чем-нибудь провинившихся или просто так. А вдруг вкусный. Кому нравилось — продолжали, возводили в обряд, в традицию…

Сколько продолжалась эта серьезная эпоха, сказать трудно, бесследно не прошла и она…

Один из признаков, намекающих, что мясоедство развивалось именно в ледниковый период: большинству людей именно зимой и в периоды похолодания больше хочется мяса, и усваивается оно лучше и вредит меньше в холодное время и в северных широтах. Чем севернее, тем труднее прожить без охоты и рыболовства; в жару же мясные и рыбные блюда и менее вожделенны (минус привычка, конечно), и гораздо более вредоопасны.

В эпоху Великого Голода и зародились земледелие, скотоводство. И огонь был приручен, и пошла жарка-парка и пищевое изобретательство, постепенно переходившее в пищевые нормы, обычаи и предрассудки… И ремесла двинулись в путь, и экспериментальная магия…

А когда мать-земля вернула свои растительные щедроты, отказаться от охоты и рыболовства, от хищничества, иным словом, было уже трудно: вошли во вкус. Да и скотоводство уже наладилось, и без свежего мяса неудобно было принимать гостей…

Соображения о натуральном мясном столе. Несколько умозаключений о том, как ели мясо наши предки в ту далекую и долгую эпоху, когда оно добывалось естественнейшим путем — охотой.

Мясо добывалось лишь ценой огромных усилий — мускульных и психических. То есть употреблялось только при исключительно активном образе жизни, на воздухе высшей свежести.

Мясо ели редко — это были пиршества, торжества, меж которыми — долгие промежутки поста. Ели помалу (помногу ли достанется роду-племени из полсотни голодных с какой-нибудь антилопы?) и редко — помногу, при особых удачах (свалили мамонта или тура).

Мясо доставалось в первую очередь молодым, активным мужчинам — охотникам и могучим вождям, во вторую — детям и женщинам и в третью — слабым старикам и старухам.

Мясо ели наисвежайшее, от только что убитого зверя.

Обработка огнем была минимальной. Началось с сыроедства.

Мясо ели в чистом виде, не смешивая его ни с чем, — без гарнира. До колбас, сосисок и котлет с тремя четвертями хлеба додумались деятели пнщепромышленности более поздних времен.

То же и с рыбой. Когда как везло…

Вот так и получилось, что человеческий организм совмещает два типа звериного питания: растительноядный и плотоядный; но растительноядность — склонность первичная, более устойчивая; плотоядность — вторичная.

Так, рука об руку, пошли в дальний путь культура питания и бескультурье, природная мудрость и природная глупость…

Молоко и жизнь. Особняком стоит питание молочное — наидревнейшее, древнее которого только зародышевое, плацентарное — кровью матери. В чреве мы живем в условиях, самых близких к условиям первичного океана, где зародилась жизнь, — в капсуле законсервированной первобытности, напоминающей капсулы нынешних космонавтов. (Кровь и морская вода имеют очень похожие солевые составы.) А молоко — квинтэссенция всех типов питания, через которые мы прошли.

Пища, близкая к идеальной. (Впрочем, тоже не без накладок. У младенцев бывает и аллергия на материнское молоко, особенно если мать питается неграмотно.)

И яснее ясного, почему предназначена она существам, только что выбравшимся из утробного плена. Выход из материнского чрева эволюцнонно равнозначен выходу из первичного океана на сушу. Понятно, что он грозит быстрой смертью, если не обеспечить его на какое-то время питанием в старом, привычном духе. Молоко — поддержка прошлым, аванс на будущее… Может быть, и сама тайна происхождения жизни будет раскрыта с помощью молока.

Кстати сказать, непереносимость к молоку (вздутые животы и прочее) связана, очевидно, с тем, что в пищу употребляется молоко не своего вида. Коровы, козы, кобылы все-таки не самые близкие родственницы. Кипячение делает молоко более нейтральным (разрушает некоторые чужеродные компоненты), но, увы, и менее полезным. И недаром молоко женщин-кормилиц издревле считалось одним из лучших лекарств для всех.

Кто есть кто. Как есть разные типы темпераментов, но ни одного «чистого»; как в отношении ко сну есть «жаворонки», «совы» и люди с переменчивым графиком, так в нашем всеядном большинстве есть конституции преимущественно растительноядные и преимущественно плотоядные. Есть и тип, более других расположенный к молочному режиму. Разницу заметили врачи.