Владимир Леви - Везёт же людям...

Как победить, если в тебе предатель? А может быть, и не предатель вовсе, а?..

О себе: Г-в. живу в северном городе, 30 лет, семья.

Шестой год работаю следователем милиции. (.)

(!)

Не буду гадать, но то, что вы описали, больше всего похоже на симптомы депрессии. Может быть, гнетет какой-то авитаминоз, нехватка чего-то…

Отчасти, наверное, и профессиональная недоверчивость, бессознательно перешедшая и в недоверчивость к себе. Как противовес — усиленная потребность все-таки верить в кого-то или во что-то. Логично?.. Это и таит парадокс…

Не надо искать в себе предателя. Я думаю, что все у вас на самом деле в порядке, нужно просто и физически, и душевно хорошо отдохнуть (может быть, какой-то «зигзаг», путешествие?..) И снова себе поверить, но уже без чрезмерной требовательности, без установки, что «я» никогда и ни в чем не имеет права нас «подводить». Ведь не бывает же так, и не может быть.

Наша непознанная Природа ищет себя. Поможем ей прозреть… (.)

Этот случай оказался особым. С неожиданной развязкой.

Вестей в ответ на мое письмо долго не было. Я забеспокоился — почему-то сильнее обычного — и позвонил в этот северный город по указанному в письме служебному телефону. Мне ответили, что Г-в больнице, уже поправляется, должен со дня на день выписаться и выйти на работу. В перспективе перевод на службу в другой город. Я попросил передать привет и просьбу написать, как дела.

Но письма долго не было.

Наконец пришло… Не могу цитировать. Жена Г-ва сообщила мне, что в первый же день, выйдя на служебное задание, он погиб от руки преступника. Пуля попала в голову.

Это был прекрасный человек, не жалевший себя.

До сих пор о нем думаю — и о том, чего ни он, ни я не успели угадать…

Благодарность бессоннице.

Как подписать договор с судьбой

Сегодня болею. Заломало переутомление и ненастье.

Нарушил все десять заповедей. Валяюсь.

"Врачу, исцелися сам"…

Все-таки жестоко. Являясь на прием к зубному врачу, я не настаиваю на том, чтобы зубы у него были в идеальном состоянии, не требую, чтобы он открыл свой рот — для проверки профпригодности.

Я сажусь в кресло и открываю рот сам.

Приятно, когда доктор здоров и ведет правильный образ жизни. Но мне почему-то по душе не самые здоровые и не самые правильные. Охотней доверяюсь тому, кто знает мою болезнь не по книгам, а по себе. Если ему не удалось помочь самому себе, это еще не значит, что он не поможет мне. Скорее наоборот.

«Врачу, исцелися…».

Это было сказано о другом, имелось в виду исцеление моральное. И сказавший, наверное, не принимал во внимание, что нет на свете совсем чистеньких и здоровеньких.

Только перед операцией хирург приводит свои руки в абсолютную чистоту.

«Встань, победи томленье…»

Среди моих пациентов есть и врачи, в том числе и по моей части. И среди «заочников» — тоже.

В. Л.

Вашу книгу «Искусство быть собой» прочитал «вдоль и поперек». Занятия AT облегчились. Многое стало понятнее. Но…

Постараюсь покороче. 48 лет, врач-хирург высшей категории. Родился в деревне…

Я человек мужественной профессии, но с мнительно-тревожным характером, раздражителен и застенчив.

С детства страдаю головными болями, страхами. Были детские инфекции, в том числе (…) Затем, в институте, — невроз сердца, гипертоническая болезнь. Но школу закончил успешно, несмотря на хвори, занимался спортом (велосипед, бег, плавание). В медицине избрал самое физически трудное — хирургию. Работал с большой нагрузкой. Надо было помогать младшим братьям (пятеро из нас закончили разные институты). Изредка лечился амбулаторно, на курортах отдыхал, с работой справлялся, «грома» не было слышно. (…) В интимных отношениях терпел не раз фиаско, потерял веру в себя и остался холостым. Это меня не слишком тревожило (надежду все-таки не терял!).

Беды начались с 1961 года. Приступы страха смерти.

Областная больница: диэнцефальный синдром, астеническое состояние. В больнице в Москве в неврологическом отделении остановились на неврастеническом синдроме по гипертоническому типу. Невроз страха. (…)

Овладев AT, стал опять оперировать. Когда нарушался сон, прибегал к химии. Встал опять на лыжи, на коньки, начал снова плавать, хотя временами бывали кризы.

Почти ежегодно лечился на курортах. Сменил квартиру.

Жил один, затем с сестрой, затем опять один. Была любовь. (…)

Но вот 197… год, уехала «она»… Оперировать приходилось и ночью, и серьезное. В августе оперировал проникающее ранение сердца. Девушку спас, но после этого болезнь моя обострилась, опять «забуксовал».

Снова «умирание». Перехватить такие состояния AT не удается. Коллеги стали рекомендовать оставить большую хирургию. В 197… году умерла мать, очень переживал. Опять скатился к химии. В работе перешел на поликлинический прием, а сейчас вообще не работаю. Боюсь всякой новой обстановки, дороги, леса. Сон без химии 3–4 часа. С вечера могу расслабиться и заснуть, но, проснувшись, уже не засыпаю, лежу, паникую. Астения нарастает. Не хожу в кино, раздражает музыка. Пишу — и то волнуюсь… Встает вопрос о группе инвалидности…

(…) Такова моя исповедь. Такие нюансы, как половая неудовлетворенность, думаю, вам ясны. (…)

Вопросы: можно ли обойтись без стационирования в психбольницу, которое мне рекомендовали? Как перехватывать приступы? Можно ли продолжить работу хирургом? Кем быть? Как быть? (.)

Дорогой коллега!

Думаю, вы поймете и простите задержку… Время наконец выкроилось.

Ваше мужество в борьбе за жизнь и здоровье — и ваших больных, и свое собственное — достойно восхищения, но не нам с вами устраивать овации. И не надо извинений: пути врачебные неисповедимы, я с той же вероятностью мог бы оказаться у вас на столе, и вам пришлось бы на путь истинный наставлять меня… Вообще, не кажется ли вам, что взаимоврачебные отношения суть просто нормальные человеческие отношения? И даже единственно нормальные?..

К делу.

Не торопитесь в инвалиды. В больницу?.. Если и полегчает вам там, морального удовлетворения не испытаете. Основную проблему — реорганизации вашей жизни в духе оздоровления, телесного и душевного, внутренней перестройки — никакая, даже и наилучшая, больница не разрешит. Есть риск обзавестись и новыми диагнозами… Всякое стационирование, тем более в учреждение данного профиля, чревато непроизвольными отрицательными самовнушениями. Главное и опаснейшее — принятие психологической роли «больного». Инвалидизация самооценки.

Все понимаете. А я совершенно уверен: вы можете продолжать работу. На высшем уровне.

Диагностически вы, конечно, вполне «мой»: вполне нормальны, с вполне нормальным неврозом. Повышенный уровень тревожности представляется скорее следствием, чем причиной. «Следствием чего?» — спросите вы.