Стефен Волински - Темная сторона внутреннего ребенка: Следующий шаг

Шаг 4. Вносите положительные ресурсы в состояние страха. Используя метафоры, аналогии и воображаемые ощущения, терапевт распускает прочную ткань фобии и вплетает в нее нити нового контекста. Это обеспечивает полную интеграцию нового опыта, не оставляя возможностей вновь упасть «в старую яму». Я хочу привести пример такого «переплетающего» процесса.

Я работал с женщиной, которая панически боялась самолетов. Я попросил ее войти в состояние фобии и при этом дышать и смотреть на меня. Когда ее чувство страха стало максимальным, я спросил ее: «Какой была ваша любимая игра в детстве?» Она ответила: «Я любила играть с листьями». Я продолжал: «На деревьях растут листья — много-много желтых и зеленых листьев; и маленькая девочка прикасается к этим листьям. Как приятно трогать их! Как чудесно наблюдать за тем, как они падают с деревьев и летят по воздуху. А этот гадкий самолет — какой он ужасный! Девочке хочется любоваться летящими листьями. Они летят — и самолет тоже летит, и на его крылья можно наклеить эти листья. Девочка видит, как самолет пролетает среди листвы, его полет подобен их полету… Девочка хочет улететь вслед за листьями… Я не стану напоминать вам, что самолет может унести вас далеко-далеко, в чудесные страны; его несут воздушные потоки, за ним остается белоснежный след в небе… и маленькая девочка может почувствовать, как хорошо и приятно лететь и чувствовать себя легко, словно лист на ветру…»

Таким образом, я поместил старое состояние страха в новый контекст. Радость девочки, играющей с листьями, смешалась с напряжением, возникавшим у этой женщины в самолете.

Поместив проблему пациента в архетипический контекст, мы можем перейти с личностного уровня на трансперсональный. Часто детские травмы препятствуют процессу исцеления, и пациент не в состоянии справиться со своими реальными проблемами. Если у него не хватает личной силы для того, чтобы бросить вызов мучительным воспоминаниям, — терапевт может обратиться к авторитету архетипов, чтобы помочь пациенту увидеть проблему в иной перспективе.

Я работал с женщиной, мать которой была алкоголичкой. К этому моменту ее уже не было в живых, поэтому незавершенные ситуации прошлого смешались с болью в настоящем и стали неразрешимой проблемой для моей 38-летней пациентки.

Когда она вошла в состояние своего привычного транса, я начал описывать разницу между ее родной матерью и архетипической матерью. Сначала я нарисовал образ Луны. Я говорил о разных лунных фазах — о новолунии, о полумесяце, о полнолунии и о том, чем отличается воздействие Луны в зависимости от фазы. Как Лунная мать, так и родная мать изменчивы — но Луна является вездесущей, потому что она пребывает внутри нашей души.

Я продолжал развивать и углублять тему Лунной матери; я говорил о том, насколько сильно ее отличие от родной матери, которая, по сути, является всего лишь одной из ступеней на бесконечной лестнице духовного опыта. Это различение помогло обнаружить и прояснить ограничения пациентки. Она увидела свою родную мать в иной перспективе — как отблеск безграничной любви и милосердия Лунной матери.

Здесь я должен пояснить четыре момента.

Во-первых, женщина была астрологом, поэтому образ Луны стал для нее метафорой, помогающей прояснить различные качества и черты характера своей родной матери.

Во-вторых, в Индии Луна считается одним из проявлений Божественной матери, а моя пациентка увлекалась медитацией и восточной философией. В-третьих, вследствие алкоголизма матери ее образ сливался в сознании пациентки с образом Вселенской матери, и нужно было прояснить разницу между ними.

Наконец, так как она была взрослой дочерью алкоголички, я предложил ей пройти программу «12 шагов». Эти программы призывают положиться на Высшую силу. Очень часто взрослые дети алкоголиков или жертвы инцеста считают своих родителей богами или Высшей сило». Для успешного исцеления эту иллюзию необходимо разрушить.

В другом, более тяжелом случае моей пациентке казалось, что из ее рта, носа и ушей выползают змеи. Я знал, что в детстве она подвергалась сексуальным оскорблениям, в том числе оральному сексу, к которому отчим силой принуждал ее. Поэтому я приступил к процессу очень осторожно.

Когда она оказалась в трансе, я спросил ее, может ли она выплюнуть змею изо рта. Она впала в состояние возрастной регрессии и медленно произнесла, что, если она выплюнет змею, то сразу же умрет. Я понял, что ее боль была настолько сильна, что она была не в силах избавиться от кошмара, символом которого стали змеи. Поэтому я помог ей ощутить безопасность в будущем (с помощью псевдоориентации во времени), и она смогла выплюнуть змею. Внезапно в ее воображении возник архетипический образ змеи, поднимающейся вдоль позвоночника. Я усилил этот образ, рассказав ей о Кундалини-шакти, которая поднимается из копчика к вершине головы, являя собой путь к просветлению. В течение следующих полутора часов мы осознавали каждое движение змеи, наблюдая за тем, как она поднимается вверх, и интегрируя ее будущий опыт в настоящее время.

Я превратил страшный клубок змей в позитивный образ — теперь женщина стала странницей на пути к дому (ее позвоночник и был этим путем).

Использование псевдоориентации во време помогло создать контекст для появления целительного архетипического образа, который я никак не представлял себе и не планировал заранее. Он возник спонтанно, как только мы сконцентрировались на настоящем моменте'. Это говорит о том, что общение между терапевтом и пациентом является, скорее, текучим и живым процессом, чем жестким запланированным внушением «истинных» ценностей.

Я не хочу сказать, что я не придавал должного значения ее детской сексуальной травме. Напротив, такого рода травмы требуют глубокого и тщательного исцеления. Просто во время этой конкретной сессии моей целью было уменьшить страх перед воображаемыми змеями прежде, чем приступить к излечению феномена глубокого транса.

Работая с алкоголиком, я переформировал его опыт: из борца, сражающегося с приступами алкоголизма, он превратился в искателя духовной связи с миром, в котором нет боли и страданий. Он использовал алкоголь, чтобы проникнуть в область, которая иначе оставалась недоступной, — в царство мира и блаженства. Он искал трансцендентального опыта «благодати». Но вместо того, чтобы обратиться внутрь и найти свои духовные корни, он обратился наружу и начал искать прибежища в алкоголе.

Моей задачей стало помочь ему создать внутреннюю реальность «искателя» — постичь глубинные устремления его души и связать их с Высшей силой. В трансе я рассказал ему об архетипическом образе искателя, жаждущего обрести свою «внутреннюю силу» — ведь искатель обычно в начале путешествия находится в жалком и убогом состоянии. Могущественные слова «темная ночь души» помогли пациенту увидеть свою ситуацию как начало пути по направлению к свету. Теперь он мог приступить к духовным поискам, невзирая на алкоголь.