Елена Кабанова - Стерва побеждает обстоятельства. Как извлечь пользу из неудач

Этот прием — стандартная психологическая «тропка», прячущая не столько нас от мира, сколько мир — от нас. Когда человеку кажется, что его личность недостаточно сильна, чтобы противостоять внешнему давлению, он готов «включить» в собственную индивидуальность постороннюю личность — в качестве «надежи и опоры». И, соответственно, поступиться некоторыми правами и свободами ради безусловно, как ему кажется, ценной вещи — ради безопасности. Подобным образом зарождается склонность к мазохизму — психологической зависимости не столько от мучителя, сколько от мучений. Ведь они из неприятных, раздражающих ощущений преобразуются в символ и залог будущего комфорта и удовлетворения. Садизм возникает из аналогичных ситуаций и побуждений: у человека нет достаточной веры в себя, и ради повышения самооценки он нуждается в регулярном унижении кого-нибудь из окружающих. Если найдется мазохист, которому «обидчик» требуется в качестве «защиты» — пускай мнимой — то обе индивидуальности вскоре образуют стойкую пару «садист-мазохист».

При всей суперпопулярности фрейдизма в наши дни большинство людей уверено, что эта теория в основном посвящена патологическим состояниям психики. А между тем психоанализ ведет речь именно о так называемых «нормальных» людях. Каждый из нас переживает довольно сложное время в «эпоху тинейджерства», которая так и зовется — «переходный период», а еще «трудный возраст». Все потому, что вступая в зрелую жизнь, любая натура подвергается нелегкому испытанию. И чтобы избежать психологической травмы, люди выбирают разные методики самозащиты — после чего наиболее действенные тактики сопровождают человека всю жизнь. Кстати, некоторые системы защиты, выбранные нами фактически в детстве — они ведь только кажутся действенными. Их использование напоминает поведение ребенка, который закрывает лицо ладонями, полагая, что он надежно спрятался от опасности.

Эта книга посвящена нескольким животрепещущим темам: какие приемы помогают нам, когда мы пытаемся уменьшить вероятность промаха? Какие приемы всего лишь создают впечатление защитного действия? Какие приемы нам скорее мешают, нежели помогают преодолеть полосу препятствий? Кроме того, необходимо выяснить чрезвычайно важную вещь: откуда появляется страх перед неудачами? Разумеется, из тех же глубин, из которых поднимаются и все прочие свойства человеческой натуры — из нашего детства. Еще тогда мы осознаем, что попадать в переделки нежелательно. За непоседливость — которая есть не что иное, как способ познания мира — нас начинают наказывать уже в «младенческие лета»; за попытки отстоять себя перед другими детьми — и уж тем более перед взрослыми — нещадно ругают; за оригинальное мышление — в любом возрасте — душат придирками и давят на мозги тупым самодовольством.

Вспомни стандартный набор «любимых мамочкиных» фраз: «Как ты себя ведешь? Почему ты постоянно споришь, дерешься, лезешь не в свои дела? Почему с тобой вечно что-то происходит? Почему ты не можешь промолчать, не связываться, не перечить, не совать свой нос куда не следует?» Разве тебе не доводилось выслушивать ничего подобного? И сегодня, став старше, ты, по всей вероятности, уже не обижаешься на нее, не укоряешь за непонимание. Вполне возможно, сама время от времени «выдаешь» подобные «вопросительно-запретно-укорительные» заявления собственному чаду, когда оно тебя особенно достает… Хотя с риторическими вопросами, строгим взором и материнским укором нужно обращаться очень осторожно. Последствия «передозировки» этих мер весьма неприятны.

Ничего криминального, разумеется, в родительских упреках нет. Более того — детишки, выросшие в обстановке вседозволенности, менее закалены и менее приспособлены к жизни, чем те, кому периодически что-то запрещали. Хорошо, если среда общения сумеет приучить ребенка к дисциплине и привить ему важное качество — способность вовремя поставить ограничитель на нормальную детскую жадность «Хочу всего и сразу!» Тогда дитятко будет спокойнее, расчетливее и разумнее в своих желаниях. А вырастет — не будет сходить с ума от злости, что к нему не бегут чуть что посланцы судьбы с дарами и подношениями. Но подчистую изгонять из характера подростка импульсивность в сочетании с упрямством нельзя ни в коем случае — ведь они имеют шанс с годами перерасти в энергичность и целеустремленность натуры. А без этих черт у человека не остается никаких перспектив на успешную карьеру и на благополучную личную жизнь.

Получается, что самое главное — уравновесить рациональное и эмоциональное начала в поведенческих стереотипах. Конечно, трудно представить себе родителей, которые станут на сверхточных весах взвешивать: каков будет эффект того или иного высказывания? Или под микроскопом разглядывать: а как на мою деточку подействует головомойка за то, что он намазал бабушкин парик изнутри эпоксидкой? Стоит ли обрывать крылья юному стилисту, будущему Максу Фактору — а может, химику Дмитрию Менделееву (Ивану Павлову, Стивену Кингу, Фредди Крюгеру)? Скорее всего, «указательно-наказательные» меры будут каждый раз приниматься под влиянием сиюминутного настроения. Максимум, на что можно рассчитывать: родичи всласть повеселятся, утешая бабульку, намертво прикипевшую к своей накладке — но ребенку выговор сделают непременно. «Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя!» — позудят и вернуться к бабусе, досматривать шоу «Чего хочет бабушка».

Ребенок, конечно, до определенного возраста абсолютизирует мнение родителей: раз они сказали — делай так и только так, значит, эта форма поведения единственно правильная. Хотя папа с мамой всего-навсего заняты собственными делами и на приставания любимого чада реагируют, словно в анекдоте: «Дедушка не для того повесился, чтобы ты безобразничал, а для того, чтобы наконец стало тихо!» Но малыш-то этого не знает, и потому может искренне уверовать: самый лучший подарочек для любимой мамочки — тихий-тихий, послушный-послушный ребеночек. И в результате вырастает «серая мышка», «премудрый пескарь», который смертельно боится воду мутить — и вообще всего на свете боится. Естественно, блестящее будущее ему не светит. Да, существует вероятность, что ребенок окажется паинькой, и ему потребуются тепличные условия — навсегда, а иначе не избежать жутких проблем и тяжких разочарований. Такая паинька, если никакие жизненные катаклизмы не встряхнут ее личность до самого основания, проведет жизнь в тихом омуте — и без всяких чертей. Для кого-то это — образ рая, для кого-то — тошнотворный заменитель жизни.

Но ведь не каждый ребенок беспрекословно слушается мамочку-папочку. Все-таки большинство людей с детства предпочитает двойной стандарт: если «неправильно» и нельзя, но очень хочется — дальше, сама понимаешь. Как правило, сорванцы и непоседы чаще попадают в опасные ситуации, но они и лучше знают, что самое главное в профессии… практически любой — «вовремя смыться»! Они не будут сидеть и ждать, пока на их голову падут все громы и молнии судьбы. Сорванцы не настолько фаталисты — разве только в том плане, что это натуры, преданные игре, риску. После проигрыша авантюрист не станет валяться всю жизнь на диване, тоскливо пялясь в потолок и прокручивая в сознании все подробности своей неудачи: он не затем пришел в этот мир, чтобы сыграть только один кон и на этом «завязать». Он уверен, что рано или поздно отыграется и свое возьмет. Есть, правда, вероятность угробить таким образом все «остатки былого благополучия». Риск, может, и благородное, но не всегда разумное дело. Впрочем, для самых отчаянных авантюристов важен не приз, а сама игра.